– Ну, если вам нравится…

– Вы бы лучше рассказали, Павел Владимирович, на что вам деньги-то были нужны. Все равно ведь не выгорело ничего, как я понял.

– Вы шутите? Не знаете, зачем деньги?

– Э-э, нет. Только не надо мне ля-ля про то, что хотели пожить всласть на эти бабули. Вы товарищ идейный, как я понимаю.

– Товарищ?

– Ну, господин. Какая разница, в принципе… Колитесь, ротмистр, на что хотели потратить наследство? Небось, на борьбу? На подрывную деятельность?

Ротмистр сник.

– Да, что-то в этом роде…

– А сколько ожидалось-то, если не секрет?

– Уже не секрет. Миллионов двадцать-тридцать. При условии, что никто из моих коллег не успел до меня.

– Да это же гроши, Павел Владимирович! Даже если золотом. Сейчас на терроризм миллиарды ссужают. И не каких-то там франков, а полновесных евро. Или долларов, в конце концов, хоть вы их и не уважаете. За тридцать лимонов и на острове каком-нибудь переворот не подготовить, не то что в России, – Петров с умыслом переключил канал на другую эротику, явно противоположного, «голубого» плана. – Мир изменился, ротмистр.

– Да, изменился… Выключите, наконец, эту пошлятину!

Саша с интересом следил, как его левая рука неуклюже сгребла со столика пульт и принялась тыкать указательным пальцем в кнопки, то усиливая звук, то изменяя формат экрана.

– Зеленая кнопка, – подсказал он, сжалившись. – Хотя в мыслях вы это пошлятиной не считаете…

– Благодарю, – выключил Ланской телевизор и только после этого спохватился: – Что? Что вы имеете в виду? Объяснитесь, сударь!

– Да все то же, – безмятежно ответил Александр, решив, что лучшего времени для сбрасывания козырей не представится. – Чем у вас там «хранилище» наполнено, а? Шалунишка вы наш…

– Да как вы смеете!.. Да я!.. – взъярился офицер и вдруг успокоился. – Вы лжете, мальчишка. Вы не могли проникнуть в мое «хранилище памяти». Я об этом подумал.

– Ну да, подумал, постарался, – кивнул экс-бизнесмен, отбирая правой рукой у безвольной левой пульт и снова возвращая на экран извивающиеся потные тела (правда, все-таки противоположных полов). – Только и мы не лыком шиты. На всякую хитрую скважину, сударь, – передразнил он компаньона, – есть кое-что с винтом.

– Стоп. Объяснитесь, – потребовал Павел Владимирович. – Как это вы смогли проникнуть ко мне? Я бы об этом знал.

– А может, и знаете. Только признаться стесняетесь. Ха-ха, будуарчика своего стесняетесь. Розового!

– Вы с ума сошли. Какой еще будуар? Хотите, я вам покажу свои апартаменты? Не такой бардак… пардон… беспорядок, как у вас, но все весьма строго, по-походному.

– Ага, прибрались, конечно. Замаскировались… Только я все знаю. И как мечтаете, чтобы мужик вас облапал, и это самое… Пошлятина, в общем.

– Если бы я мог, я бы вам залепил пощечину, сопляк, – процедил ротмистр ледяным тоном. – А потом – к барьеру! Всякое слышал в своей жизни, но чтобы такая беспардонная клевета…

– А вы попробуйте! Ваша рука, так и быть, левая, моя – правая. Дуэли не обещаю, но будет интересно. Только уж и морды половину забирайте, чтобы поровну!

Но Ланской и не думал поддаваться на провокации. Он просто думал.

– Похоже, что вы не шутите, – донеслось до Саши спустя некоторое время, как бы издалека. – Это нужно проверить…

– Какие уж шутки! Эй! Вы куда?

Ответа не было…

Саша шел по весеннему Парижу, глубоко засунув руки в карманы. И не радовало его раннее, по сравнению с Москвой, тепло, не останавливали взгляд поднадоевшие уже достопримечательности, а спешащие куда-то по своим делам парижане – раздражали донельзя. Как раздражают занятые люди человека, которому ровным счетом нечем заняться.

Пропавший в тот памятный вечер ротмистр так и не объявлялся. Вот уже больше двух месяцев… Сначала бывший бизнесмен был рад, что все вернулось на круги своя и он предоставлен самому себе, как и ранее, но постепенно начал грызть некий червячок. Посудите сами: скучновато быть обычным человеком после того, как воочию познакомился со своим внутренним голосом. И что с того, что это всего лишь иллюзия поврежденного в аварии мозга? С невидимым собеседником было интересно, он втравливал в некие авантюры, немыслимые ранее в размеренной жизни делового человека. И уже с некоторой ностальгией гладил он пальцем заживший шрам на тыльной стороне правой кисти…

Чинная Женева скоро наскучила молодому человеку. За полмесяца он обошел все музеи, посетил все вернисажи, даже, рискнув, выбрался в соседнюю Италию на выставку деревообрабатывающего оборудования, чуть было не заключил там контракт на приглянувшийся станок, но вовремя вспомнил, что деревообработка теперь должна волновать его не более обратной стороны Луны, и загрустил окончательно. Не помог даже визит в знаменитое казино. Веселья не добавилось, а счет облегчился на пару тысяч евро.

Бесследно исчезнув, ротмистр оставил после себя одну загадку: что именно он обнаружил в последнем банковском сейфе, что так несказанно обрадовался. Сидя долгими вечерами перед тараторящим на непонятных языках телевизором, Саша пытался найти решение и все время сползал то на корону Российской империи, то на крупный алмаз – брата-близнеца знаменитого «Орлова». Действительно – не несколько же пачек давно отмененных банкнот или кипа облигаций его так вдохновила?