Советская эпоха — это наша жизнь, это наше прошлое, из которого мы все выросли, и очернять ее — значит пре давать свое прошлое. Советская эпоха неразрывно связана с коммунистической идеологией, марксизмом и ленинизмом, которые люди моего поколения годами изучали в школах и институтах, и это нужно просто понять и принять. Но вот уравнивать коммунистическую идею с фашистской — грубая и опасная манипуляция сознанием народа, которая в России не прошла, не удалась в Восточной Европе, но на Украине эти попытки почему-то продолжаются.

Сергей Хелемендик:

Нравственное преступление, отступничество совершается и в отношении Великой Победы, без которой ни русских людей, ни России, ни тем более Украины давно бы не было. В вашем понимании, что означает фактический отказ правящей хунты от празднования Великой Победы? Сколько людей на Украине согласны отказаться от праздника Победы?

Виталий Захарченко:

Я думаю, здесь и проходит некая граница в умах и душах людей. Отношение к Победе — это реальная лакмусовая бумажка, индикатор уровня предательства.

Это страшно, я говорю об этом с болью, со скорбью в душе, но на Украине сегодня много людей, которые с пеной у рта отрицают Победу и пытаются доказывать свои пасквильные версии событий Великой Отечественной войны.

Здесь много анекдотического, вроде того как украинские фронты освобождали Европу, но прежде всего такое отношение к Победе означает предательство. Если люди способны отрицать тысячи братских могил убитых фашистами отцов и дедов, которыми покрыта практически вся территория Украины, если они отрицают состоявшееся еще на памяти их отцов и дедов уничтожение врагами своих собратьев, то предательство в их душах свершилось окончательно и бесповоротно. Это иваны, не помнящие родства, изгои народа.

Если победа деда — это не твоя победа, значит, и земля деда не твоя, не твои и язык деда, и его культура, и вера. Тогда какое право ты имеешь наследовать все то, что завоевал и защитил твой дед? Никакого!

Предательство — это страшное преступление, оно всегда предумышленно, то есть осмысленно и совершается во имя своей выгоды.

Во время волынской резни было много случаев, когда бандеровцы из смешанных семей с гордостью и зверски убивали своих же близких родственников, жен, отцов, матерей. Потому что родные были поляки и было выгодно их предать и убить.

Я думаю, что в конечном итоге предателей на Украине окажется совсем не так много, как кажется сегодня. Думаю, что обезумевших, обманутых, растерянных на Украине намного больше, но им предстоит прозреть — и времени до прозрения немного. А вот настоящих предателей щадить никто не будет. Такова логика развития любого народа и любой цивилизации: предатели хуже, чем враги, и любой жизнеспособный народ беспощадно от них избавляется.

Сергей Хелемендик:

Вопрос власти представляет собой большую загадку в жизни людей. Есть такое определение: власть — это способность заставить людей делать то, что они не делали бы сами, но во благо монарха, республики, страны, народа. Сегодня мы имеем дело с огромной страной Украиной, где власти практически нет. Власть на Украине распадается, рассыпается, там много властей одновременно. Как вы понимаете феномен власти? Виталий Захарченко:

В русской культуре, истории есть такое сильное утверждение: «Всякая власть от Бога». В этом много правды, я попробую эту правду объяснить. Власть — это сила, которая организует человеческое общество. Она возникла не вчера, она была всегда.

Власть — это основа любого человеческого общества, нравится нам это или нет, будем ли мы это отрицать, утверждая, что люди могут жить и без власти.

Как я отношусь к власти? Это по-своему тяжелый вопрос.

Сергей Хелемендик:

Я вас понимаю как человека власти. В моей терминологии это человек, который посвящает жизнь (подчеркиваю, и это очень важно — посвящает свою жизнь) организации жизни человеческого общества, жизни людей вокруг него. У такого человека могут быть самые разные мотивы. Скажем, Наполеон был человеком власти со своими очень яркими представлениями, в результате которых мы до сих пор имеем Европу примерно в том виде, в каком ее организовал Наполеон. Он просто в перерывах между битвами надиктовал законы, ставшие во многом законами и сегодняшних европейских государств. У Чингисхана были другие представления, но никто так не изменил мир, как это сделал он тысячу лет назад.