«Будем? Знает мой адрес? Здравствуй, паранойя!» – размышляла я, но меня отвлекла от мыслей закружившаяся голова. Откинувшись на спинку кровати, попыталась сфокусировать взгляд. Собрав оставшиеся силы, доползла до интеркома, набрала номер Билла, сказала, что ко мне приедет посетитель, и прилегла на маленький диванчик в холле, дожидаясь спасения.

Через какое-то время в дверь стучали, звонили, чуть ли не снимали с петель. Я доплелась до нее, повернула замок и толкнула. На пороге стояли Кевин, Ави, Митч, Кирсти и... Скотт. Я не успела даже рта открыть, по этому поводу, как они вошли.

– Сразу предупреждаю, ты свои возмущения сейчас засунешь подальше и позволишь нам тебе помочь, – заткнул меня Кевин. – Где у тебя кухня, милая? – тут же оживился Митч.

Я молча махнула в ее строну и поплелась туда.

– Ой, у меня такая же пижама, только желтая, – воскликнула Кирсти, – Пикачу. – Очень приятно, Стич, – представилась я и попыталась присесть в реверансе, вытягивая комбинезон в стороны за карманы.

Они засмеялись и направились в кухню. Кирсти взяла меня под руку, сопровождая, пока не усадила меня на барный стул. Я улеглась на барную стойку на согнутые руки, и положила на них голову, наблюдая, как ребята суетились, распаковывая пакеты. Митч выудил из небольшого свертка маленькие коробочки, баночки и флакончики, выдавил из одного блистера две капсулы, налил в стакан воды и подошел:

– Выпей! – почти приказным тоном заявил брюнет и протянул мне.

Я, не сопротивляясь, проглотила лекарство и запила водой.

– Вот умница, – похвалил он меня и вернулся к своим делам. – Не удивительно, что ты заболела. У тебя в холодильнике шаром покати. Ты вообще, чем питаешься? – удивлялся Ави, запихивая на полки продукты.

Я молча пожала плечами.

– Так, солнышко, давай-ка в постельку, а Мамочка пока тебе бульон приготовит, – сказал Митч, тряся тушкой цыпленка.

Я улыбнулась, слезла со стула и направилась к выходу. В дверном проеме стоял Скотт, все это время он не сводил с меня глаз.

– Дай прой... – договорить не успела. Голова закружилась, и я начала падать, ожидая жесткого приземления на кафельный пол. Последним, что успело зацепить мое ускользающее сознание это истошный крик: – Скотт, лови ее!

Вместо того чтобы упасть, мое тело повисло, придерживаемое за плечи. Потом его положение сменилось на горизонтальное, и меня понесли... Темнота...

Я очнулась от мерзкого запаха ментола, который, не знаю почему, у меня ассоциируется с больницей. Поморщилась и приоткрыла глаза. Чья-то маленькая рука натирала мне ключицы и верх груди вонючей мазью:

– Прости, но альтернативой были эти четверо. Не против? Ты так хрипела... – оправдывалась Кирсти.

Я кивнула и зашипела. Кирсти задела один из синяков. Она отдернула руку, а потом аккуратно отогнула ворот моей пижамы. В глазах девушки отразился просто ужас:

– Митч, ты только посмотри. Как она вообще дышит после такого? – прошептала она.

Я повернула голову и только заметила брюнета, сидевшего на пуфике у зеркала с бокалом, видимо, белого вина, уткнувшегося в телефон. Он встал и подошел к нам. Кирсти вновь отогнула ворот и в глазах брюнета отразились ужас и злость. Он быстрым шагом вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

– О, сейчас Королева, разберется со всеми и накажет кого попало, – попыталась улыбнуться Кирсти.

Дверь распахнулась и в мою комнату ввалились все четверо парней. Впереди подгоняемый тычками и криками Митча шел Скотт:

– Ты пойди посмотри, что сделал с девочкой, неандерталец!

Мне стало не по себе... В комнате четверо парней, пусть даже один из них гей, а я лежу с распахнутой пижамой. Запахнув ее, я отвернулась и сказала:

– Я – не экспонат в музее. Не на что тут смотреть. Это всего лишь синяки, и похуже бывало...

Все замолчали.

– Выйдите все, – тихо сказал Скотт. Но никто с места не сдвинулся, все уставились на меня. – Я сказал, выйдите! – уже с угрозой повторил он.

Ребята вышли. Скотт подошел ко мне и сел на край кровати:

– Покажи, – тихо попросил он.

Я повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Я не причиню вреда. Покажи, – успокаивал он меня.

Отогнула ворот пижамы, открывая просто черный синяк, тянувшийся от плеча к солнечному сплетению. В его глазах отразилась такая боль... Он аккуратно, еле касаясь кончиками пальцев провел по темной полосе на моей коже. По телу прошелся электрический разряд. Не понимая от чего: то ли от боли, то ли от его прикосновения, я тихо зашипела.

– Прости... Я не хотел... Мне очень жаль... – сказал он, отдернув руку.