Крякаю от затраченной мощи, но умудряюсь обвить зверя кнутом и швырнуть его обратно в Пожирателей. Малфой отшатывается, не желая попасть по раздачу, и я достаю его разрубающим, которое оставляет хороший такой разрез ему на правом плече. Слишком медленно поднимаю волховской щит – тот пропускает ударное Каркарова, и меня откидывает на колонны. Палочку мигом за плечо, наколдовываю подушку. И Каркаров, и Малфой шлют в меня взрывные, пытаясь разбить опорные колонны, но меня рикошетом откатывает с опасного места во двор, когда каменная кладка поднимает пылевой шторм.

Сосредоточившись, собираю необходимую сейчас силу, запускаю в них несколько крупных обломков, смяв череп возвращающемуся медведю. Под рев умирающего зверя работаю дальше, создаю из щебня вихрь и запускаю его в сторону Малфоя. Игорь в темпе марша возвращается к своим заклинаниям, вынуждая меня уклоняться, но я продолжаю давить на Малфоя.

Кружу и оттанцовываю с дороги проклятий Каркарова, в то время как мой вихрь додавливает второго Пожирателя. Отточенные часами тренировок и дуэлинга рефлексы становятся словно врожденными – нет времени думать, только действовать.

Люциус запускает в смерч проклятьем – оно пролетает насквозь, не причинив ущерба. В отчаянии Малфой пытается рассеять вихрь. Жаль, ему не напомнили, у кого здесь «сила, о которой не знает Темный Лорд». Камни кромсают ему плоть и отшвыривают мага, как в детской игрушке.

Малфой не делает попыток подняться. И вот здесь остается только один.[2]

За время сегодняшних событий, включая дуэль с Крамом и особенно последние двадцать минут, я потратил столько магии, что сейчас меня буквально трясет. Боль в раненой руке просто не поддается описанию. Чувство такое, как будто вот-вот рухну. И даже в таком состоянии я с горящими глазами поворачиваюсь к относительно непострадавшему Игорю Каркарову и словно стряхиваю с себя пыль. За последний десяток лет у него было полно времени всласть попрактиковаться в темных искусствах. Он директор одной из ведущих европейских школ магии. Он уверен в своей способности меня убить.

И ничего из перечисленного не имеет ни малейшего значения! Вижу тень страха в его глазах. И этот страх делает меня его господином.

– Ты убил Альбуса Дамблдора. Живым ты отсюда не уйдешь.

Он спускает с цепи самую мерзкую магию: авада, круциатус, костелом – все идет в дело, и другие заклятья не лучше. Уклоняюсь и ставлю щиты, сделав вспышку, чтобы сбить ему прицел. Он пытается справиться с моей контратакой, поставив волховской щит.

Щит Каркарова прогибается под моим безжалостным нападением. Он пытается ответить и перехватить инициативу, но я держу темп, заставляя его пошатнуться под натиском. Уничтожаю создаваемых им тварей еще в процессе трансфигурации. Гнусным проклятьям не удается достичь цели, и его страх растет.

– Ты всего лишь мальчишка! – кричит он, скорее, чтобы убедить себя, испаряя тем временем почти доставшее его ледяное копье. Пропускаю его бредни мимо ушей и упорно продвигаюсь к нему, долбя заклятье за заклятьем.

Я судья Игоря Каркарова.

Каркаров незаметно для себя приближается к телу Люпина, и я оживляю погибшего друга, обойдясь с ним как со статуей – ну, или как с любым другим неодушевленным предметом. Да, мои действия возмутительны, но проблемы морали подождут, пока я не убью Каркарова.

Пожиратель начинает было оборачиваться, и тут тело прыгает на него. Отбрасывающее замирает у Каркарова на губах, когда Люпин подкатывается к нему и хватает. Каркарову удается откатить анимированного оборотня, но как только я прекращаю контролировать действия Ремуса, мгновенно наношу удар костедробилкой – она превращает его предплечье в бесполезный шмот мяса. Он орет от боли, а я немедленно кастую разоружающее – палочку выкручивает из размозженной конечности.

– Всё кончено, жалкий ублюдок!

Я – жюри присяжных Игоря Каркарова.

Он выплевывает:

– Однажды я уже сумел пережить тюрьму, Поттер. Переживу и еще раз.

– Неужто я похож на аврора? Наверное, до тебя не дошли мои слова о том, что ты не уйдешь отсюда живым. Ты убил Альбуса Дамблдора.

Его глаза распахиваются, когда он наконец осознает, что сейчас произойдет. Последнее, что он слышит в своей жизни, когда разрубающее отрезает ему голову, – мои слова:

– Он будет отомщен.

Я – палач Игоря Каркарова.

Над головой свистит пущенное в меня из-за спины проклятье. На развороте лицом к противнику слышу булькающий вскрик.

Сортировочная Шляпа трехпалой рукой голема подняла Люциуса Малфоя в воздух за голову. Безуспешно подергавшись, Пожиратель пытается навести на Шляпу палочку.

Она сжимает кулак, и раздается тошнотворный звук, напомнивший мне о Дадли с кувалдой и перезревшей тыкве. Ноги Малфоя прекращают молотить воздух и безжизненно повисают. К горлу подступает желчь, но я смакую вкус. Это не вернет Дамблдора или Люпина, но будем довольствоваться тем, что есть.