– В этих словах – всё, что вам нужно знать об Альбусе Дамблдоре. Он постоянно ставил интересы учеников и учителей выше своих собственных. Вот насколько ему было не всё равно! Он любил эту школу. Он жил и дышал этой школой. По сути дела, он умер за эту школу. Я уверен, что именно такого человека и прочили в директора четыре основателя, когда строили Хогвартс. Немногие могли посостязаться с ним в мастерстве и силе, когда он брал в руку палочку. Даже так называемый Темный Лорд, на самом деле всего лишь человек по имени Том Риддл, уклонялся от сражения с Альбусом Дамблдором лицом к лицу. В самом конце его не смогли превзойти с палочкой даже три противника сразу. Его убил обычный обман – проклятье из-за спины, от человека, которого Дамблдор приветствовал в этой школе с распростертыми объятьями, как равного, – убийственный удар от малодушного труса.

Делаю паузу, прочищая горло.

– Альбус Дамблдор сочетал в себе лучшие качества факультетов Хогвартса – черты, которым мы все должны пытаться подражать. Он был смелым человеком, готовым сражаться в случае необходимости, но мог и проявить сдержанность. Он был мудрым и обладал острым умом, которому большинство могло бы только позавидовать. Он был хитрым человеком, который жил в мире политики и в Англии, и за ее пределами, как дышал. Но согласовывал свои амбиции с чувством ответственности ради всеобщего блага. Альбус Дамблдор давно перешагнул порог того возраста, когда большинство уходит на пенсию и наслаждается жизнью. Его трудолюбие впечатлило бы саму Хельгу. А верность? Вы просто взгляните вокруг; он верил в равенство для всех, кем бы ты ни был – маглорожденным, чистокровным, оборотнем, гоблином или кентавром.

Я не упоминаю, что, к сожалению, он слишком тщательно искал хорошие качества в Снейпе. Приятное разнообразие – Сириус свободен и сидит здесь в светлое время суток, тогда как Снейп вынужден затаиться. Его дни сочтены, и мы с Бродягой ведем им отсчет.

– Убеждения директора не были какими-то там наколдованными-на-ходу банальностями. Вы ведь знаете, что каждое его слово было искренним. Слово Дамблдора было столь же надежным, как Гринготтс, столь же недвусмысленным, как звезды в небе, и столь же несокрушимым, как замок, на который я сейчас смотрю. Он велел бы искать величие не в количестве денег в наших хранилищах и не в книгах с заклинаниями на наших полках. Нет, он улыбнулся бы и сказал, что истинное величие только в нас самих; оно измеряется не силой, но многолетней дружбой и добрыми делами. Он призвал бы искать то величие, что живет в каждом из нас. Именно его больше всего ценил директор, и поэтому мир с его уходом потерял краски и обеднел.

Поворачиваюсь к усыпальнице, где он сейчас лежит, и отдаю салют. Я найду в себе это величие. Вы можете не соглашаться с тем, как я намерен вести эту войну, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы избавить этот мир от Тома Риддла.

***

– Госпожа Максим ожидает всех своих учеников! – верещит Добби, с хлопком появившийся в мастерской, где у меня теперь установлена кровать. Минерва сказала, что я могу оставить себе комнату, пока она не решит, что та нужна для чего-то другого. Ехидно благодарю домовика за то, что он нас прервал, и отпускаю его.

Флёр вздыхает и разглядывает свою одежду на полу.

– Будь это в силах моего отца, я бы уже была во Франции. Директор буквально сражалась с ним за право остаться до дня после похорон. Боюсь, наше время вышло.

Она начинает подниматься, но я снова притягиваю ее к себе. Да, я жадный, но мне нравится соприкасаться с ней как можно большей поверхностью тела.

– Гарри, ты ведь знаешь, что я должна идти. Ты ничуть не облегчаешь дело.

– А я не хочу, чтобы ты привыкала меня покидать.

Флёр бормочет по-французски пару крепких словечек, ерзая тем временем взад-вперед своей притягательной попкой именно там, где надо. Так проходит несколько секунд.

– Не то чтобы я жаловался, но к чему это всё? – спрашиваю я, поскольку она не останавливается.

– Ну, я могу уйти прямо сейчас. Но ты будешь против. Я уступлю, и мы снова займемся сексом. Лучше уж сразу перейдем к сексу. Так мы оба получим то, что хотим, а директору не придется ждать дольше необходимого. Так проще.

С такой логикой не поспоришь. Мы перемещаемся в гораздо более удобную позицию.

– Постараюсь посетить кое-какие твои гонки, но это лето я проведу в разъездах. Возможно, буду под обороткой.

Она смеется:

– Как странно. Твои слова в устах моих бывших любовников имели бы совсем другое значение.

– Несколько бестактно говорить о предыдущих любовниках и оборотке. Не особо способствует настроению, – комментирую я

Она заставляет меня замедлиться, положив руки мне на ягодицы.

– Вот почему я тебя просто обожаю, Гарри. Другие, попроси я их воспользоваться обороткой, так бы и сделали. А ты даже сейчас, в таком положении, меня ругаешь.

– Ну, если тебе нравится именно это, то переворачивайся, и я тебя хорошенько отшлепаю.

Флёр смеется:

– Может, в другой раз, Гарри. Давай летом воспользуемся для свиданий теми зеркалами, что сделал твой крестный. Ты уже видел, насколько гибкой я могу быть. Попробуем поимпровизировать.

– Я говорил по камину с леди Фламель. Она собиралась оставить поместье Альбусу. Теперь она отдает его мне, чтобы я использовал его в качестве базы против Риддла.