Ему охренительно хочется курить… но вдруг… вдруг… быть может, ему не стоит курить сейчас, вспоминая, как она отшатнулась от него там, у озера, уловив запах табака?

Дэрил возвращается в дом и замирает у двери, после того, как запирает ее. Потому что Бэт тоже как-то странно застывает, поднимаясь с дивана, на котором сидела до того, наблюдая за игрой огня в камине. Смотрит на него. Проникает куда-то вглубь него этим взглядом, разворачивая целые пласты в его душе.

Охренеть… просто охренеть…

Пальцы начинает колоть от желания коснуться ее. Этих распущенных волос, которые она просушивала, сидя у огня. Они так толком и не высохли в солнечных лучах. Теперь струятся волнами по ее плечам. Тонким плечам с охренительно тонкими косточками под лямками…

Он готов поклясться, что видит даже, как бьется пульс на ее шее сейчас. Быстро-быстро…

Она идет к нему через всю комнату. И он знает, что не сможет сдержать себя, если она коснется его сейчас. Не уверен даже, что сможет остановиться вовремя. Сдержать дурную кровь Диксонов, когда это понадобится. А это понадобится. Он прекрасно помнит, как едва не потерял ее несколько дней назад, когда они…

Не стоит, наверное, думает он. Все-таки не стоит.

И это последнее, что он может думать более-менее разумно. Потому что она подходит к нему вплотную и смотрит своими удивительными глазами-озерами. Которые просто сводят его с ума сейчас.

– Один очень мудрый человек сказал мне: “Нужно принять то, что не можешь изменить, и попытаться изменить то, что можешь”, - говорит она. Он пытается отвлечься от того, что она так близко к нему. Почти вплотную. Еще движение, и они практически соприкоснутся телами.

– Я хочу изменить. Я очень хочу изменить. Свои воспоминания… И себя… Измени меня. Дэрил…

Она так произносит его имя, что у него идет вдоль позвоночника легкая дрожь. А потом берет его ладони и переплетает пальцы с его пальцами. И он чувствует сейчас ее волнение. Ее буквально трясет сейчас. Но она не отводит взгляда и снова произносит с легким придыханием, чуть нараспев:

– Дэрил…

Все. Все его благие побуждения и настрой сгорают в огне, который взметается в груди при звуке его имени. Она делает последний шаг вперед, и их губы соприкасаются, словно давным-давно они оба ждали только этого момента. Больше нет ни сомнений, ни опасения, что снова все повторится. Уже в третий раз.

Он сумеет удержать ее. Сумеет удержать себя. Просто надо попробовать. Изменить ее воспоминания. Получить свои собственные… особые…

Дэрил выпускает ее пальцы и обхватывает ее под бедра, приподнимает над полом, не прерывая поцелуя, потому что оторваться от нее невозможно. Бэт берет его шею в кольцо своих рук и запускает пальцы в его волосы. И снова по его позвоночнику бежит легкая дрожь, словно кто-то запустил ток под кожу. Но это не ток…

Это она… она под его кожей. Прямо под кожей. И от нее уже никуда не деться…

Дэрил доносит ее до расстеленных спальников. Стягивает топик и отбрасывает куда-то в сторону. Она в это время сражается с пуговицами на его рубашке без рукавов, но сдается на третьей и просто тянет ту вверх, как он стянул с нее топ. Он колеблется буквально секунду, а потом поднимает руки и позволяет ей стащить рубашку, обнажая торс. И то, что видит в ее глазах после, пьянит похлеще любого алкоголя. Бэт восхищенно смотрит на его грудь. Проводит ладонью от плеча до татуировки. А потом поднимает взгляд, и он видит, как плещется знакомый океан в ее глазах.

Она его хочет… как он ее… охренительно… до дрожи в пальцах… до взрыва в башке… Он ее хочет…

Господи, какой кретин придумал надевать сразу два топа?

Он стягивает второй топ и вдруг замирает, как она секунду назад. Потому что на ней тот самый лифчик из домика на Элкотт-стрит. Тонкое переплетение кружев. Едва скрывающее нежную кожу. Манящее прикоснуться к этой груди.

И он касается этой груди, впиваясь ртом в покорно распахнутые губы Бэт. Чувствуя, как она подается его рукам. Как выгибается, когда он то просто проводит ладонями, то сжимает сильнее ее грудь, словно не решая, как лучше ее ласкать. Но кружево вскоре начинает ему мешать. Ему не нравится, что он не может коснуться кожи, и тогда приходит очередь и этой вещицы улететь в сторону.

Она сводит его с ума. Тем, как выгибается в его руках. Тем, какие звуки издает, когда он ласкает ее обнаженную кожу. Сначала робко касаясь кончиками пальцев. Потом уже смелее губами и языком. Вспоминая, как она стирала следы его прошлого. Создавая для нее новую память…

– Господи Боже мой, Дэрил!
– срывается с ее губ, и он не может не улыбнуться, чувствуя, что получает наслаждение только от этого возгласа и от того, как она реагирует на его прикосновения.