Машина остановилась, пропуская через дорогу всадника — Генри Смита, хозяина замка, — на прекрасном белом коне. Высокомерно окинув взглядом чадящий, трясущийся на месте автомобиль, всадник поскакал к замку.

С вызовом посмотрев ему вслед, рыжая особа невольно взглянула на объявления, до которых ей было рукой подать. Прочитав необычное обращение Генри Смита, она усмехнулась. Тронула было машину с места, но тут же возвратилась обратно.

Она хмуро уставилась на другое небольшое объявление: «Лондон. 15.V1I.1902. Скотланд-Ярд разыскивает небезызвестную Джейн Брокет, совершившую со своими сообщниками ряд дерзких ограблений в столице и пригороде. Приметы: ярко-рыжие волосы, рост 170 см…» И так далее.

Увидев, что осталась на перекрёстке одна, особа быстро сняла шляпу и заменила рыжий парик на чёрный. Ещё раз бросив взгляд на объявление о привидении, она взглянула на замок и продолжила свой чадящий путь.

Тем временем дворецкий уже принимал поводья у своего господина.

Чуть поодаль, у стрельчатого входа в замок, ожидали хозяина двое мастеровых с какими-то большими прямоугольными предметами, похожими на зачехлённые картины.

Хозяин кивнул им и вошёл в замок. Дворецкий и мастеровые со своей поклажей последовали за ним.

В каминном зале хозяин деловито зашагал вдоль стены с тремя узкими окнами. Мастеровые семенили за ним.

Из каждого окна открывался свой вид: на дымящую фабрику на горизонте, на дорогу с одиноким автомобилем, на серенькое небо с ползущим по нему четырёхкрылым перепончатым аэропланом.

Следуя указаниям хозяина, мастеровые ловко закрывали окна, одно за другим, новыми витражами. Вместо вида на фабрику появился романтический пейзаж с развалинами старинной крепости вдали. Вместо прямой дороги с машиной — извилистый живописный просёлок с каретой, запряжённой четвернёй лошадей. А вместо серенького неба с аэропланом — голубая ширь небес с парящим орлом.

На всё это одобрительно взирал со стены портрет вельможи с размашистыми усами, в белом завитом парике, в камзоле и при шпаге.

Наступил вечер…

Хозяин грустно сидел в кресле у горящего камина, напротив него стояло другое, пустое, кресло. Дворецкий бесшумно убирал со стола и ставил на полки огромного буфета массивные серебряные приборы.

Хозяин представил себе, как в соседнем кресле появилось, словно сотканное из тумана, старое-престарое привидение и начало удивительный рассказ. И как бы слышались издалека боевые кличи, ржание коней, бряцание оружия!..

Дворецкий нечаянно уронил зазвеневшую серебряную тарелку, и видение тотчас рассеялось.

Хозяин неодобрительно оглянулся на слугу, затем заинтересованно уставился на него: в бликах света от камина фигура слуги на миг показалась ему какой-то зыбкой, нереальной. Но, увы, только на миг!

Хозяин знаком подозвал его к себе. И о чем-то попросил. Тот нехотя кивнул и вышел. Оставшись один, хозяин задумчиво поглядел на портрет усатого вельможи в парике.

В своей комнате с фотографиями на стенах дворецкий прорезал в простыне дырки для глаз и напялил её на себя.

И вот подученное самим хозяином «привидение» открыло дверь в зал, крадучись вошло. И…

За столом под пустой позолоченной рамой портрета сидел усач вельможа в белом завитом парике, в камзоле и при шпаге!

Дворецкий в ужасе всплеснул под простыней руками.

— А-а-а! — И упал в обморок.

Усатый вельможа бросился к нему, сдёрнул простыню, кинулся за кувшином, брызнул ему водой в лицо.

Дворецкий слабо открыл глаза. И увидел склонившееся к нему озабоченное Лицо вельможи.

— О-о-о! — И вновь потерял сознание.

Вельможа ударил себя кулаком по лбу и поспешно вставил холст картины, лежавший у стены, обратно в раму. Сорвал с себя парик, камзол, шпагу и бросил всё в кованый сундук. Вновь брызнул на дворецкого водой. Тот снова открыл глаза. Теперь над ним, слава Богу, склонялось лицо хозяина, но… с растопыренными усами.

— У-у-у! — И дворецкий опять обморочно закатил глаза.

Хозяин тяжело вздохнул. Но тут, увидев своё неимоверно усатое отражение в зеркале, сам вздрогнул. В сердцах сорвал усы и сунул в карман.

Утром хозяин одиноко сидел за пустым обеденным столом, в нетерпении поглядывая на дверь. Наконец встал, взял с подставки на треножнике колокольчик и резко позвонил.

Дворецкий не появился.

Только сейчас хозяин заметил на подставке листок бумаги. На нём было коряво написано, очевидно, трясущейся рукой: «Я навсегда ухожу от вас. Прошу простить, но мне страшно от ваших причюд, играйте в свои игры с другими». И подпись: «Ваш бывший слуга Уоткинс».

Хозяин машинально исправил карандашом букву «ю» на «у» в слове «причюд». И уныло уронил голову на грудь.