— Во сколько пришел?

— Минут в десять девятого. Я точно знаю, потому что ровно в восемь на два часа снимаю защитные стекла…

— Понятно. Значит, ровно в восемь вы открыли окна в оранжерее, и сразу же вслед за этим пришел мистер Коули.

— Да, именно так и было. Я внимательно слежу за временем, потому что в эту пору года солнечные лучи могут повредить…

— Это мы прекрасно понимаем. Итак, вошел мистер Коули…

— Вошел, увидел меня и сказал, что просит срезать ему к половине десятого одну красивую орхидею… И сунул мне десять шиллингов… Я не хотел брать… Это ведь не мои цветы. Я только работник… А мистер Коули гость, поэтому он, естественно, мог выбрать себе любой цветок… Но он похлопал меня по плечу и только спросил, срежу ли я орхидею точно к половине десятого? Я ответил, что все будет в порядке, потому что сегодня до середины дня не буду отлучаться из оранжереи. Мне нужно было пересадить двадцать…

— Понимаем, понимаем, — прервал его Алекс. — И мистер Коули ушел?

— Да. Он пошел к дому и со стороны террасы вошел в холл.

— Сколько времени тогда могло быть?

— Точно не знаю, но был он в оранжерее не дольше двух-трех минут.

— Так, — буркнул Алекс. — В столовую он вошел в четверть девятого. Пожалуй, все совпадает…

— Большое спасибо вам, Бриггс… — Джо встал. Садовник тоже поднялся. — Ах, еще одно… — Алекс рассмеялся. — Он вам не сказал, кому хотел подарить орхидею?

— Нет, но… — садовник тоже засмеялся.

— Ну, говорите!

— Накануне вечером, когда я шел запирать подъездные ворота, я видел… Это были он и мисс Перри. Они стояли в аллейке и целовались. Увидели меня и отступили в тень. Но луна светила ярко, и я хорошо их рассмотрел их издали. Конечно, я притворился, будто ничего не вижу. Меня это не касается, потому…

— Безусловно. Молодые люди, целующиеся под луной, что может быть банальнее… Благодарим вас!

После ухода садовника Паркер мгновенно стал серьезным.

— Говорил же я тебе! У Коули была возможность отравить кофе! Он был в парке около восьми. Ждал, спрятавшись в кустах, пока Каролина уйдет из павильона, всыпал порошок и стороной, обогнув клумбу и тропинку, ведущую от дома к павильону, вышел к оранжерее… У молодого человека весь этот путь занял бы пять-семь минут…

— Согласен, — кивнул головой Алекс и дописал в своем списке: — Коули — да. Это все, если не считать слуг. Таким образом кофе не могли отравить: Джоветт, Снайдер. Дороти, Мерил Перри и я. Мое алиби — Джоветт! — невесело улыбнулся он. — И могли отравить кофе: Каролина, Чанда, Коули.

— Все правильно, — пробормотал Паркер. — Двигаем дальше.

— Мы знаем, что генерал умер между девятью часами и десятью, это установлено вскрытием.

— Согласен.

— Мы также знаем, что его застрелили из кольта 45 калибра, не имеющего глушителя и не обернутого в какие-нибудь тряпки, заглушающие звук выстрела, иначе порох, въевшийся в кожу вокруг входного отверстия пули, задержался бы в тряпке.

— Тоже согласен, — сказал Паркер после краткого раздумья.

— Тем самым сокращается время свершения убийства, так как в девять тридцать Хиггс занял место в непосредственной близости от павильона и обязательно услышал бы выстрел, а сначала увидел человека, который вошел на перешеек, скрылся в павильоне и опять вышел. Нам известно, что Хиггс покидал укрытие лишь на пару минут.

— Это означает, что убийство было совершено между девятью часами и девятью тридцатью. Другого промежутка нет… — Паркер задумался. — Да, иначе не могло быть.

— В таком случае мы должны снять подозрения в убийстве с Каролины и Дороти, так как они играли в теннис приблизительно с 8.40 до 9,50, а потом вместе ушли домой, я их видел собственными глазами и непрерывно слышал удары по мячу. Они так громко раздавались в тихом парке, — Джо улыбнулся. — Тяжеленный камень свалился с сердца!

— И у меня, — серьезно подтвердил Паркер. — Впрочем, я ни на минуту не допускал, что мисс Бекон могла…

— Но ты пережил несколько тяжелых минут, — Джо покивал головой. — Я тоже, старик. Когда Чанда сказал, что видел ее… Эти проклятые блузки! Обе зеленые! Но к делу… — Он снова посмотрел на свой список. — Следует также исключить Чанду. Я отошел от балюстрады, оставив генерала еще живым, в восемь пятьдесят. Нет, даже позже, потому что я стоял у балюстрады с Джоветтом, а потом вне поля зрения Сомервилля еще пару минут. Значит, я ушел оттуда в девять. Мы шли, беседуя, очень медленно. Джоветт великолепный скульптор, Паркер. Мне было очень интересно беседовать с ним, хотя я все время присматривался и прислушивался. Я обязательно услышал бы выстрел… Мы ведь еще были вблизи от павильона. В девять часов десять минут Джоветт отправился в мастерскую, а я на встречу с Чандой. Он вручил мне мешочек с банкнотами. Мы довольно долго говорили с ним. Потом я пошел в сторону корта, быстро вернулся назад и заглянул в музейный зал. Там я видел Снайдера… Он стоял перед Йети…

Джо задумался, потом поднял голову.

— И это были единственные две минуты, когда я не мог услышать выстрел, Бен. Но Хиггс уже стоял на посту. Исключая эти две минуты, я непременно услышал бы выстрел, голову даю на отсечение! Ты, как и я, прекрасно знаком с кольтом 45 калибра… В чистом, неподвижном воздухе, в тихом парке… Сюда даже издали не доносится шум… Нет, это невероятно, Бен! Это были единственные две минуты…

— Как это? — тихо спросил Паркер. — Ты опять утверждаешь, что не было ни одной минуты, когда генерала могли застрелить.