— На самом деле все элементарно просто. Убийцы не наследуют своим жертвам, — напомнил Джон Клод.

Шерри принесла утреннюю почту и стала разбирать ее на противоположном конце длинного стола.

— Презумпция виновности? — сказала я.

Зазвонил колокольчик у входной двери, и Шерри вышла встретить пожилую миссис Каннингхэм, приходящую к нам каждый месяц, чтобы подправить тонкости своего завещания.

После ухода миссис Каннингхэм я побеседовала с двумя женщинами. Одна из наших молодых секретарш скоропалительно выскочила замуж и переехала жить в Нью-Гемпшир. Повозившись с большим количеством временных замен, мы пришли к выводу, что заместить нашу потерю смогут только два человека. Наши секретарши должны быть достаточно опытными профессионалками, чтобы удовлетворять Джона Клода и меня, достаточно некрасивыми или верными мужу, чтобы их не пытался затащить в постель Рэйд, и достаточно покладистыми, чтобы подчиняться Шерри. Я уже начинала тревожиться, что таких нет в природе, но вскоре должен был состояться очередной выпуск юридической школы Коллтона. Быть может, нам все же повезет.

Когда я вернулась в контору после запоздалого обеда, Шерри сказала:

— У тебя в кабинете Дуайт Брайант. По-моему, у него какое-то официальное дело.

— Вот как?

Войдя в кабинет, я застала Дуайта у письменного стола.

— Я тебе не помешала?

— Что?

— Ну, как бы ты отнесся к тому, — в бешенстве воскликнула я, — если бы я пришла к тебе в кабинет и стала рыться в твоих бумагах?

— Слушай, я вовсе не рылся в твоих бумагах, — запротестовал Дуайт. — Мне просто показалось, я не видел этой фотографии миссис Сью и мистера Кеззи.

Я оставила фотографию у стакана с карандашами, а Дуайт, взяв со стола, поднес ее к окну, к свету. Это был черно-белый снимок, который я сделала дешевым аппаратом, подаренным мне на девятилетие. Мама на ней запечатлена сидящей на крыльце, папа стоит, прислонившись к столбу, держа шляпу в руке. Оба улыбаются в объектив, но по тому, как полуобернуто к отцу стройное тело матери, как склонена к ней его голова, видно, что родители разговаривали друг с другом, когда я окликнула их: «Снимаю! Улыбочку!».

В свое время снимок мне не понравился. Но теперь я видела, что мне удалось запечатлеть то электричество, которое неизменно присутствовало между отцом и матерью.

— Ее подарил мне в пятницу папа, — сказала я.

Поставив фотографию на место, Дуайт взял большой конверт из плотной бумаги и сел за стол.

— Да, я слышал, что вы помирились.

В другое время я бы оспорила его слова, но сейчас Дуайт выглядел смертельно усталым, и я воздержалась от перепалки. Вместо этого я мягко произнесла:

— Мы сделали шаг навстречу. Что тут у тебя?

Раскрыв конверт, Дуайт вытряс из него две пластиковые папки, в каждой из которых лежало по листу бумаги. Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять: это те самые оригиналы фальшивок, склеенные на бланках моем и Лютера Паркера. Оба листа были покрыты остатками графитового порошка, который используется для снятия отпечатков пальцев.

— Где ты это нашел? — спросила я.

— Мы получили ордер на обыск «Гончарного круга». В субботу вечером пробежались наспех, убеждаясь, что Макклоя там нет; вчера вернулись и стали искать более основательно. Любопытно. Почти вся одежда Макклоя и его личные вещи пропали, но вот это было спрятано в бумагах у него на столе. У них есть собственный копировальный аппарат в конторе при магазине. Та же самая бумага. На обоих листах множество отпечатков Дена. Это он их склеил, в этом нет сомнений.

Я была раздавлена.

— Ден? Да он интересовался политикой не больше пуделя Джулии Ли. Зачем ему все это?

— То же самое я хотел спросить у тебя. — Дуайт тряхнул большой светловолосой головой. — Быть может, для того, чтобы ты перестала копаться в обстоятельствах смерти Дженни Уайтхед?

— Да Ден ни разу в жизни ее не видел! — возразила я.

— Да, но Майкл был с ней знаком.

— Едва знаком. Но даже если они знали друг друга хорошо, что с того? У Майкла не было никаких причин убивать Дженни.

— По крайней мере, мы о них не знаем. — Дуайт поднялся из-за стола. — Если я тебя хорошо знаю, ты все равно продолжишь свои раскопки. Если услышишь что-нибудь такое, о чем мне следует знать…

— Да-да, — заверила его я.

Услышав мой усталый голос, Дуайт усмехнулся, и в течение почти полминуты мне казалось, что он протянет руку и взъерошит мне волосы, как будто я снова стала маленькой девочкой, а он — долговязым подростком, постоянно болтающимся с моими братьями. Наши взгляды на мгновение встретились, и, непостижимо, оба вдруг с испугом поймали себя на том, что спокойная непринужденность сменилась неуклюжим смущением.

Дуайт ушел — убежал? — без обычных наставлений старшего брата.

«Ну, ну, ну,» — подумала я.

Однако прежде чем я успела углубиться в размышления на эту любопытную тему, зазвонил телефон.

— Дебора Нотт, — автоматически ответила я.

— Дебора, ты должна мне помочь, — сдавленно произнес мужской голос.

— Кто…

— Это я, Ден Макклой.