— Они попали в ветровую яму! — радостно воскликнул лейтенант Денхэм и, не сдержав эмоций, выругался.

— Я бы попросил вас не богохульствовать, мистер Денхэм, — резко оборвал его Клинтон, и Денхэм сразу сник.

— Прошу прощения, сэр.

В эту минуту на палубу, еле переводя дыхание, поднялся Феррис.

— Кочегары, сэр, — проговорил он. — Они выносят мебель из офицерских кают. Ваша койка уже сгорела, сэр, и письменный стол тоже.

Капитан едва взглянул на него. Он не сводил глаз с клипера и с точностью до метра прикидывал разницу в скорости, пытаясь как можно точнее вычислить угол сближения.

Да, решил он, раз «Гурон» теряет скорость, можно пойти по косой еще чуть-чуть.

— Привести к ветру на один румб вправо, — велел он рулевому и поднял взгляд на собственные паруса, которые помогали бронзовому винту за кормой «Черного смеха». Паруса откликнулись на изменение курса

— Мистер Феррис, будьте добры, поправьте кливер.

Феррис выкрикнул команду вахтенным на носовой палубе и внимательно проследил, как они закрепляли длинный треугольный парус

Все паруса «Гурона» полоскались, но вдруг опять наполнились, приняли правильную форму, и клипер рванулся вперед, подняв веер белых брызг. Темная полоса вздыбленной ветром воды была совсем недалеко.

Клинтон был уверен, что все испортило неуместное богохульство Денхэма. Он мрачно взглянул на лейтенанта и неохотно отдал команду:

— Обратно на один румб.

Клипер опять уходил. Если «Черный смех» будет двигаться прежним курсом, он пересечет линию движения клипера у него за кормой. Изменение курса означало, что преимущество снова перешло к американцу.

Ожила переговорная труба, и Кодрингтон рад был отвлечься.

— Капитан, говорит машинное отделение. — Он что-то рявкнул в ответ. — Сэр, уголь давно кончился. Давление упало до семи, сэр, и продолжает падать.

— Сожгите все, что найдете.

— Дерево горит, как бумага, сэр. В нем нет настоящего тепла, и оно забивает жаровые трубы. — Макдональд изрекал мрачные новости чуть ли не с наслаждением, и раздражение Клинтона перешло в гнев.

— Делай все, что можешь, парень, большего никто от тебя не просит. — Он захлопнул переговорную трубу.

Сумел ли он приблизиться настолько, чтобы попытаться открыть огонь из погонных орудий? Дальнобойность длинноствольной 127-миллиметровой пушки почти в два раза больше, чем у тяжелых 163-миллиметровых орудий, составлявших основное вооружение «Черного смеха». Удачный выстрел может снести часть рангоута «Гурона», может быть, даже сломать рею. Но в этот миг он ясно почувствовал сквозь палубу, что вибрация паровой машины изменила характер. Канонерская лодка сдавала, давление пара в котлах падало.

— Мистер Феррис, будьте добры, поднимите флаг.

На топе мачты развернулся и затрепетал, бросая вызов ветру, белоснежно-алый вымпел, яркая звездочка на фоне бледно-голубого неба. Клинтон ощутил, как от прилива чувств раздувается грудь — гордость за свой флаг никогда не оставляла его.

— «Гурон» отвечает, — пробормотал Денхэм, и Клинтон поднял подзорную трубу.

Высоко над переливчатой горой белых парусов расцвел американский флаг.

— Идите к черту, — перевел смысл американского флага лейтенант Денхэм.

«Гурон» с презрением отверг их вызов.

— Мистер Феррис, открываем огонь, — мрачно решил Клинтон. — Целиться прямо перед носом.

Феррис пошел на бак проследить за зарядкой погонного орудия.

Выстрел, заглушённый ревом ветра, прозвучал жалким тихим хлопком. Облачко серого порохового дыма развеялось на ветру. Все жадно всматривались сквозь подзорные трубы, но никто не заметил, куда упало ядро.

Денхэм произнес за всех:

— Они не изменили курс. Не обращают на нас внимания.

— Отлично. — Клинтон сдерживал крик. — Теперь попробуем целиться в рангоут.

Снова громыхнул выстрел 127-миллиметровой пушки, словно хлопнула на ветру незапертая дверь. На этот раз все хором вскрикнули. В одном из лиселей «Гурона» искрой вспыхнула дыра, пробитая ядром. Мгновение парус держал форму, но потом разорвался, как бумажный пакет, и разлетелся в клочья.

Клинтон заметил, что по палубе и реям «Гурона» суетливо забегали люди. Не успела канонерка перезарядить погонное орудие, как матросы уже спустили порванный парус, и на его месте взметнулся новый. Быстрота, с которой сменили парус, потрясла даже Клинтона

— Старый черт — хороший моряк, надо отдать ему должное… — Кодрингтон замолчал.

«Гурон» храбро разворачивался; казалось, корабль намеревается пройти перед самым носом канонерской лодки, и Клинтон понял, что задумал Сент-Джон. Он ожидает порыва ветра, и на глазах у Клинтона этот порыв налетел.

Ветер обрушился на клипер, завывая в рангоуте, как стая голодных волков. Стройный корабль накренился и почти лег на воду, потом подобрался, как породистый жеребец, почувствовавший плеть, метнулся вперед и ушел.