Сержант Тирр с присущей ему бдительностью тут же хотел потребовать у директора документы, чтобы удостовериться, имеет ли тот право говорить от имени всего Циркового Материка, но дядюшка Крилло перехватил инициативу и ответил на приветствие в рифму:

— Мы рады, что мы вовремя, и счастливы, что к месту. С понятным нетерпением мы жаждем представления! — И добавил уже просто так: — Мы из Кукарекии и хотим договориться на будущее, чтобы вы давали представления каждый день.

— Мы вам тюлененка Тютю привезем, — заверещала Сири. — Он дрессированный.

— Да и уважаемый Скрепп по старой памяти наверняка будет вам помогать, — сказала тетя Цирпа. — Помните Скреппа?

Директор конечно же помнил и, слушая все это, улыбался.

— Нет ничего прекраснее, чем выступать перед детьми! — сказал он наконец и громко захлопал в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Именем блеска и веселья Циркового Материка! Слушайте все! Сегодня в честь наших нежданных, но очень дорогих гостей состоится сенсационное гала-представление! По полной программе, один аттракцион за другим, без антрактов! Мороженое можно есть даже во время представления!

Директор цирка еще раз хлопнул в ладоши, ведущий сделал несколько шагов вперед, склонился в глубоком поклоне — и представление началось.

Наверно, вы, как и кукарековские гости, уже настроились на величайшее цирковое представление всех времен, однако события вскоре приняли неожиданный оборот. Эквилибристы-велосипедисты дошли до самого напряженного момента в своем выступлении: все впятером поместились на одном велосипеде и катились по арене то на заднем, то на переднем колесе. Зрители замерли, и вдруг послышался вначале неясный, а потом все более громкий, нарастающий шум, свист, грохот…

— Здрасьте вам, пожалуйста, — первая возмутилась тетя Цирпа.

Директор цирка хотел ее успокоить и уже начал было объяснять, что это наверняка шуточки клоуна Брути, на сей раз не слишком удачные, но тут справа вылетел какой-то летательный аппарат непонятной конструкции, исчиркал пыльные кулисы, с ужасающим воем пронесся по арене, оставляя и на ней темно-коричневый неровный след.

— Все в укрытие! Прячьтесь! — первым оценил опасность сержант Тирр. — Нападение тупоносиков! Они нас выследили! Немедленно в укрытие!

Началась всеобщая кутерьма, никто не знал, как быть. Эквилибристы понеслись прятаться прямо на велосипедах.

Дядюшка Крилло первым делом позаботился о том, чтобы доставить тетю Цирпу в безопасное место. Он решил, что она вполне поместится в бочку факира Кипа-Копа. В ней факир хранил бесчисленные ленты, платочки, бумажные цветы и прочие необходимые для волшебства предметы.

Дядюшка Крилло галантно поддержал тетю Цирпу, когда она перелезала через край. Одного он не знал: у бочки было двойное дно с потайной пружиной. Как только тетя Цирпа коснулась дна ногой, пружина сработала, и тетя Цирпа — фюить! — с неудержимой силой вырвалась из дядюшкиных рук. Теперь вместо зловещей ракеты тупоносиков над ареной летела тетя Цирпа, а за ней тянулся шлейф из разноцветных лент и развевающихся платков. Этот шлейф и смягчил ее приземление на опилки.

— Полюбуйтесь на этого сумасшедшего! — произнесла она, а когда дядюшка собрался было вновь упрятать ее, тетя Цирпа заголосила: — Да вы что? За ракету меня принимаете? Так вот, зарубите себе на носу: я никакая не ракета, и в ваших дурацких аттракционах принимать участия не желаю! Точка!

Она решила, что уж лучше ей спрятаться под большими качелями, на которых обычно качались цирковые медведи. Но там сидела обезьянка Пимпа. Как и подобает обезьянке, она начала кривляться, гримасничать и передразнивать тетю Цирпу, и чем меньше это нравилось тете, тем в больший восторг приходила обезьянка.

Сержант Тирр очень своевременно отдал приказ прятаться, потому что не успели все разбежаться, как раздался еще более устрашающий вой и в цирк ворвались уже сразу три ракеты. Тупоносики выставили в иллюминаторы свои безобразные носы и везде, где они пролетали, оставляли отвратительные следы.

— Ой, — только и успел воскликнуть акробат в белом трико, когда его перерезало жирной коричневой чертой.

— Ну погодите, придет час расплаты! — кричал дядюшка Крилло из копны сена, которую держали в цирке для козы Забодайки, и угрожающе махал кулаком.

Забодайка всегда держалась поближе к кормежке. Она увидела кулак дядюшки Крилло, решила, что кто-то хочет с ней пободаться. Отступив шаг-другой для разбега, она с такой силой долбанула в то место, где был кулак, что оказалась верхом на дядюшке Крилло.

— Извините, уважаемая, — как всегда учтиво произнес дядюшка, — но я занял эту копну раньше вас!

Забодайка проблеяла короткую мелодию и притихла у своей копны: что ни говори, сено-то было ее по праву.