– Нет. Совсем ничего не понимаю. Ваша мать совершенно точно сказала, что Ваша жена беременна. И о ней она отзывалась очень тепло. Она говорила, что ваш брак был по большой взаимной любви.

– Беременна? Снежанна беременна? А разве после сорока беременеют? И потом, я всегда предохранялся. Сейчас позвоню отцу, если мама знает, то он наверняка. У них никаких секретов нет.

– Костя, Вы такой же ребенок как и моя дочь. И почему после сорока?

– Моей жене Снежанне сорок два года. Мы познакомились в Питере, я был в увольнительной, гулял по городу. Красиво, хорошо, но одиноко. И очень хотелось есть. Она курила на лавочке, курила “Данхил голд”. Я хорошо знаю запах этого табака, его курит бабуля. Кроме бабули в семье не курит никто. В общем, я подсел к ней, втянуть дым, вспомнить бабулю. Потом мы разговорились. Так получилось, что я рассказал о себе все. Сейчас я понимаю, что не надо было этого делать. Не знаю решила ли она что я богат, и что с меня можно что-то поиметь, или правда я ей понравился, но она привела меня к себе домой и накормила. Затем я каждую увольнительную стал бывать у нее. С ней я стал мужчиной. Она просила ничего не говорить родителям, и я не говорил. Отец часто приезжал. Он читал лекции у нас в академии. Когда приезжал отец, я естественно не видел Снежанну. Потом мы тайно поженились. Весной я окончил академию. Отец забрал меня на стажировку в институт. Тут вся родня, они известные врачи, есть у кого учиться. И потом институт семейный бизнес, понимаете?

– Подожди, Костя. Ты говоришь об институте экспериментальной хирургии? И профессор Корецкая твоя бабушка? А академик Борисов дедушка?

– Ну да. Это родители мамы. А папу они вырастили, он сын их друзей и друг дяди Валеры.

– Нынешнего директора?

– Да. Папа его зам.Короче, я привез Снежанну в Москву, домой. И моя мама ее возненавидела. Она кричала на нее! Я никогда не слышал, чтобы мама кричала. Папа ее насилу успокоил. Потом нас отправили жить в однокомнатную папину квартиру. А мой старший брат с семьей живет теперь с родителями. Но, понимаете, не ладится у меня со Снежанной. И с Настей я познакомился, когда брак уже трещал по всем швам. Я говорил ей о Насте. Я думаю, что она поймет и мы разведемся. У меня с Настей нет и не будет никаких интимных отношений, пока я женат. Но я люблю ее.

– Подожди, Костя. Я была в однокомнатной квартире и говорила с твоей мамой. Она крупная, полноватая женщина, где то моего возраста.

– Нет, это Снежанна. Мама хрупкая, худенькая и очень красивая. Если бы Вы разговаривали с ней первое о чем бы Вы сказали, что она невероятно красивая. И еще она очень молодо выглядит, потому, что худенькая, неверно. Ее даже принимают за сестру Димы. Никто не верит, что она его мать. И Настю она знает и папа знает, и она им нравится. Мама говорит, что Настя искренний солнечный человек.

– Все, тихо, Настя пришла. Разберись уже со своей жизнью, пожалуйста.

– Так я могу встречаться с Настей?

– Да.

Мать Насти ушла к себе в спальню. «Мальчик из хорошей семьи. Запутался, конечно, но ничего. При умелом подходе все образуется.» Она снова вспомнила женщину, которую приняла за его мать. Представила ее в роли жены этого взрослого ребенка и рассмеялась сама себе.

– Тигран, примите мои соболезнования. Мы для Вашего отца сделаем все, что бы достойно проводить его.

– Спасибо, Любовь Александровна. Вы понимаете, что мы все были готовы к такому исходу, я не ожидал, что он протянет так долго.

– За ним хорошо ухаживали.

– Подходите к квартирному вопросу? Молчите, я все объясню. Света вышла за отца двенадцать лет назад. Ей было двадцать. Он успел выучить ее, но квартиру он подарил мне до своей женитьбы. Она знала, на что идет. Она действительно хорошо ухаживала за отцом. Я благодарен ей. Я дал ей месяц, собрать вещи, подыскать жилье, или вернуться в свой Долгопрудный. Считаете меня несправедливым? Как хотите. Она была сиделкой, согласитесь, что не женой, а именно сиделкой. Сиделкам не покупают квартиры, их увольняют.

– Дело Ваше.

Люба прошла в кабинет заведующего хирургией.

– Боря, хорошо, что ты на месте. Умер Данилян Сурен. Он сейчас у нас в морге, его готовят к похоронам. Тигран дал Свете месяц, на сбор вещей. Что у нее с жильем?

– Ты у меня спрашиваешь? Мы никогда не говорили об этом. И потом, мы со Светой просто приятели.

– Да конечно о вас только покойники не говорят, а дыма без огня не бывает. Боря, я не хочу ее увольнять. Я не хочу, чтобы она подавала заявление на увольнение. Я должна решить квартирный вопрос нужного институту врача. Ты меня понимаешь?

– Мама, Ульяна потребовала от меня отказа от любых отношений с любой женщиной. Я обещал дочери. Я всегда выполняю свои обещания. Я не могу просить Свету о чем либо. Это может быть истолковано, как знак внимания, а я не могу. Господи какая глупость!

– Вот это радует. Сам понял что несешь чушь. Поговори с ней. Узнай планы. Поддержи женщину в трудную минуту. Она любила его. Она мужа потеряла, она жила для него двенадцать лет. Ухаживала за ним. Ты знаешь, что такое уход за тяжелобольным человеком, которому никогда не станет лучше, который не узнает тебя, орет на тебя. Говорит всякие глупости от которых очень больно. Неужели она не заслужила доброго слова? Даже Тигран сказал ей спасибо.

– Ага, и выгнал на улицу.

– Через месяц.

– Мама, что мы можем? Общежитие? Квартиру? Ипотеку?

– Удержать нужного сотрудника любой ценой. Не оскудеет рука дающего. Узнай ее требования и будем думать.

====== Часть 164 ======

– Папа, ты не знаешь куда делся Степан?

– Уехал, я не хочу об этом говорить. Он подал заявление через Тараса и не вышел на работу. Комнату в общежитии он сдал. Еще вопросы? Почему, зачем можешь не спрашивать. Я не знаю. И кем его заменить я тоже не знаю. Блестящий хирург, потрясающий. Я согласен был на любые его капризы. Мы обсуждали тему диссертации, перспективы заведования. И все, кинул в один момент.