Даже живёт тетя через два дома от нас, в шаговой доступности. Поэтому десяти минут, что я дал матери, должно хватить, всё-таки суббота на дворе, а не рабочие будни.

Я присел на скамеечку у своего подъезда. Жутко хотелось напиться. До визга! В слюни! В крайнем случае - покурить.

Не брал в рот сигарету года два, как с женой развёлся. А теперь бы посмолил даже Приму. Да что там Приму - задымил бы и Беломором.

– Уважаемый, - окликнул я проходящего мимо мужичка.
– закурить не будет?
– тот молча достал пачку и протянул мне тонкий белый цилиндр.
– Благодарю. А подкурить будет.

Щелчок дешевой китайской зажигалки - и я с удовольствием вдыхаю дым. Сейчас докурю и снова брошу. Ничего страшного.

Отведённое время пролетело незаметно. Отбросив окурок, я набрал номер тёти.

– Алло, тёть Валь?
– голос мой дрожал.

– Да, Кирилл! Что случилось!?
– ответила она, очень взволнованная. Видимо визит мамы хорошего ей ничего не посулил.

– Вы только не волнуйтесь, пожалуйста.

– Говори! Говори, не мотай мне душу! Что произошло?

– Юля... Юлю убили...

Скупо описав произошедшее, я быстро отключился и облегченно вздохнул. Повторять в десятый раз, что я видел, не было никакого желания и сил. Я всё это хотел побыстрее забыть. Раз и навсегда забыть.

Пискнул замок домофона на железной подъездной двери, запуская меня дальше. Внутри я нажал на оплавившуюся кнопку вызова лифта. Несколько секунд и он прибыл, со скрипом открывая передо мной створки.

Еще одна кнопка рядом с цифрой шесть, и створки с таким же скрипом закрылись, а кабина дернулась и потащила меня вверх.

Вот и моя лестничная площадка. Четыре квартиры, моя крайняя справа, с массивной металлической дверью. Но стоило мне вставить ключ в замочную скважину, как я заметил пьяное тело на лестничных ступенях, свернувшееся калачиком.

Тело громко храпело и подрыгивало ногой во сне. Одето оно было в грязный, замызганный камуфляж, а рядом с ним растеклась лужа оранжевой блевотины.

Сдерживая отвращение, я уже хотел скрыться в квартире, но что-то меня остановило и дернуло подойти к телу. И не зря. В собственной блевотине лежал Андрей, только что мобилизованный двоюродный брат.