Теодор чувствовал свою вину: сказал не то и не так, и это его раздражало. Не умеет он цирлих-манирлих перед всякими там графьями разводить! Говорит как есть и точка! А если это кому-то не нравится, может не слушать! Да, и не спрашивать!

На этом настрое он быстро расправился с дичью и через полчаса Виола приняла из его рук подготовленные тушки. В результате кролик превратился в рагу, а птички сварились, дав достаточное количество бульона, чтобы кормить больного в течение двух дней.

Пока еда готовилась, обморок Эгона перешёл в здоровый сон.

Проснулся он когда Тео с Виолой заканчивали сворачивать лагерь, собираясь в дорогу. На этот раз юноша повёл себя разумно. Попросил поесть, получил свою фляжку с бульоном и наставлениями что пока можно только это, а затем тихо наблюдал за действиями Тео и Виолы. То, как быстро и сноровисто они убрали все следы лагеря, восхищало. Когда лошади наконец тронулись и повлекли телегу прочь от становища, он нарочно обернулся и убедился: заметить, что на поляне у сгоревшего дома кто-то ночевал и жёг костёр, мог бы разве что опытный следопыт. Обычному человеку ни за что не догадаться.

Обижало только, что Виола не поспешила устроиться рядом с ним, чтобы заботиться, а уселась на передке телеги вместе с этим грубияном Теодором. “Зови меня дядей Тео”! Это ж надо! Ульрих Эгон не считал себя снобом, но звать простого наёмника дядей — это чересчур. Вот Виолу он бы с удовольствием называл как-нибудь ласково. Но девчонка не торопилась с ним сближаться. Наоборот, всем своим поведением подчёркивала, что он для неё чужой, случайный человек, а наёмник — именно дядя, любимый старший родственник. Хотя Ульрих готов был поставить свою годовую стипендию против кукиша с маслом: никакого кровного родства между ними нет!

***

Чтобы привлечь внимание очаровательной девицы, Эгон выбрал самое простое и единственно возможное в его положении средство. Он застонал.

Виола тут же перебралась с передка телеги к нему поближе, положила прохладную ладошку на лоб страдальца и спросила участливо:

– Тебе плохо? Что болит?

Хороший вопрос. Ничего у виконта не болело. Сил не было, это да. Конечно, можно было соврать и потом любоваться, как куколка будет вокруг него танцевать с отварами и примочками. Но что-то подсказывало, что так лучше не делать. Несмотря на своё личико сердечком, пухлые губки и большие глаза цвета калёного ореха, Виола почему-то не производила впечатление наивной дурочки. Лучше сказать правду или что-то максимально на неё похожее.

– Прости, я тебя потревожил. Ничего у меня не болит. Просто хотел приподняться повыше, но сил не хватило. Вот я от напряжения и...

Договорить ему не пришлось. Она кивнула и тут же сварганила из подручных тряпок и мешков некое подобие спинки дивана, на которую он и откинулся. В полусидячем положении оказалось довольно удобно осматривать окрестности. К тому же Виола закончив работу не ушла обратно к своему дяде Тео, а села рядом. Кажется, она была настроена поговорить. Но только он сложил в уме подходящий к случаю комплимент, как услышал:

– Давай поговорим о тебе. А то ты всё время был без сознания и мы с Тео о тебе ничего не знаем. Хотелось бы иметь подробную и достоверную информацию.

Такого Эгон от этой милашки не ожидал. Он думал, она будет щебетать что-нибудь про птичек и цветочки, благо вокруг их предостаточно, а она с места в карьер…! Информацию ей подавай! А ещё уверяет, что не ведьма. Может и так, но тогда кто? Выговор у Виолы твёрдый, характерный для среднего Гремона, но на белокурых, дебелых, лупоглазых гремонских девах она совсем не похожа. Простолюдинка? Очевидно это так, но такая изяшная миловидность у девиц третьего сословия встречается скорее на юге Элидианы. Может, для начала она расскажет свою биографию?

– Я сам хотел тебя расспросить.

Девушка поняла, что виконт не настроен на излияния, поэтому взяла его за руку, наклонилась и заглянула в глаза.

– Ули, это очень важно. Практически вопрос жизни и смерти. Ты сейчас будешь отвечать на мои вопросы и не станешь выяснять зачем я их задаю. Поверь, это в твоих же интересах. Потом я отвечу на любые твои вопросы. Но сначала ты!

Вот так. Это он должен спрашивать, а они с Теодором отвечать, но по мнению этой цыпочки всё наоборот. Эгону стало обидно. Он чуть было не начал снова прикидываться умирающим, но рассудил, что по задаваемым вопросам тоже можно о многом догадаться. Поэтому кивнул и важно разрешил:

– Спрашивай, постараюсь удовлетворить твоё любопытство.

Он даже не догадывался, о чём она будет спрашивать, и поэтому дёрнулся, когда услышал:

– Ты был сильным магом? Потенциально?

Жестоко со стороны девчонки спрашивать такое у того, кто скорее всего магом больше не является. Но он обещал ответить, потому сказал:

– Сильным. В будущем мне пророчили карьеру архимага. Правда, до этого пока далеко, я всего лишь четверокурсник. Был.

– То есть ещё шесть лет впереди, - задумчиво проговорила девушка, показывая, что знакома с условиями обучения в магическом университете, - Как так случилось что ты потерял силу?