– Знаю, конечно, меня самого посвящали после победы в праймериз.

– Вот! И Спарсвудов, старшего и младшего, и Вилли Клифтона, и тебя.

– Энжи, да ты что, обижаться вздумал? Да погоди же, придет срок, и тебе скажут.

– Барни, ты в своем уме? При чем тут я? Почему мы тогда не видели Голда и Рейгана в будущем? Ты этим вопросом задавался?

– Какая разница, это важно? Так в чем претензия?

– Ты знаешь - я фаталист и свято верю в Предписание - с большой буквы. Но вы четверо, папа с сыном, и ты с Вилли, вы так раскачивали лодку, что впору было перевернуться! Корректировать систему начал Ронни, выправил немного. Потом вы взялись "за дело" - опять нужна коррекция - приходит Голд. Я тебе должен сказать, что ИМ ТАМ надоело! В двадцать пятом году я проведу полное раскрытие всей информации по проекту Пегас, по холодной плазме, по телепорту - сам знаешь, что там у нас еще было ...

– Энжи, не волнуйся, ты сделаешь все, как должно, как считаешь правильным.

– Это ты мне говоришь, что все будет хорошо? А что вы делаете сегодня, я имею в виду оппозицию, это нормально? Вы же страну вдребезги разносите. Если это продолжится еще какое-то неопределенное время - моя задача уже будет не нужна, будет поздно для ВСЕХ ... Я с тобой эту встречу затеял, чтобы достучаться к тебе. Опомнитесь, дайте уже дожить восемь лет до ... Или не будет ничего ... Тушите свет, представление закончилось ... затем начинать все по новой? Строить пирамиды, открывать новые земли, изобретать паровоз и электричество?

Сантьяго помолчал, глядя на собеседника, затем продолжил.

– Ты, надеюсь, помнишь, что будет четвертого июля две тысячи двадцать шестого года? ... Да-да, те самые двести пятьдесят отпущенных нам лет, для взросления ... И наступает экзаменационная сессия ... Пройдем тест - начнется золотой век человечества. Не пройдем - наступит темень вселенская ...

Барни молчал, держась за поручни. Его словно окатило пенной струей, что вырывалась из-под кормы. Ежась и сводя плечи, он глядел на воду и вспоминал ... и думал ... и мысленно был согласен с приятелем на все сто.

– Ну, что, мистер Президент, не ожидал ты от меня такого? Да, вижу ...

– Энжи, твоя версия речи Линкольна ...

– Не моя, а настоящая!

– Да-да, демократию, к сожалению, понимают "всяко разно", трактователей уйма, и в зависимости от групповых интересов предлагают различные способы ее "сохранения". А в итоге ... с водой выплескивают ребенка ... Ты в письме привел текст из речи "... прямое самоуправление, власть народа волей народа и для народа ..."

– Вот именно - для народа! А на деле что, Барни? Все делается для себя - партократии, бюрократии, для конгресса, для всех, кто у кормушки и членов их семей. И неважно, кто там в столице, вы или оппоненты, все эту несчастную демократию примеряют в первую очередь на себя.

– Согласен ... Знаешь, я исследовал твою цитату. Оказалось, что Линкольн заимствовал это у священника Теодора Паркера, из его проповеди. И тот же Паркер говорил, что демократия нужна для реализации идеи неотчуждаемости человеческих прав и равноправия людей, а также создания правительства на принципах справедливости и закона Божьего для того, чтобы каждый человек имел возможность этими идеями пользоваться и развивать.

– Вижу, что ты хорошо подготовился к нашей встрече. Спасибо, Барни!
– он похлопал гостя по плечу.
– ... Да ... все хорошо в проповеди, а на деле - как у Оруэлла: "Все животные созданы равными, но некоторые равнее других"

Приятели замолчали на несколько минут. Оба думали о том, что привело каждого на эту встречу, о странностях устройства жизни, о путях, которыми идешь, не выбирая. А потом оказывается, что это и был тот самый путь ... Яхта совершала неизвестно который уже круг по озеру. Если кто-то наблюдал за этим движением со стороны, то мог бы подумать, что они заблудились ... А может так и было.

– Выпить хочешь, хозяин? Если плеснешь мне чуток, скажу тост. И сувенир тебе отдам.

Вернувшись на уютный диванчик, Энжи налил виски поверх хрустящей ледяной крошки в шейкере, отжал туда же лимон и принялся не спеша готовить коктейль.

– Ты начинай, потом догоним, - сказал Энжи, улыбаясь.

– Когда Дэн вступил в гонку, я особенно не удивлялся. Его еще Рейган в свое время подначивал. Поначалу все это было таким цирком, что другие программы на ТВ смотреть было не надо, все развлечения тут. Что ни день - новые эскапады. Когда он стал номинантом, Пиллори пришла советоваться. И я тебе скажу по секрету - в ее глазах был ужас, и страх не проходил до последнего, рокового дня. Да, в это время уже появилась сформированная повестка дня и цели, которые он собирается преследовать. Меня заинтриговал тот факт, что я вроде бы, кое-что, из его программы уже видел в сети.

– Ты тоже заметил? Сравнил с моими тезисами?

– Думаешь это он просто так, взял и у тебя переписал?

Энжи разлил охлажденную смесь и взглядом предложил бокал.

– Ты обещал тост.

– Давай выпьем за то, чтобы Голд удержал лодку на плаву до твоего прихода ...

– Ну-у, не ожидал, приятель! Спасибо, давай за это! ... А можно добавить?
– он многозначительно и с затянутой паузой глянул на Барни, - И чтобы ты ему в этом подсобил.

Гость достал конверт из кейса и протянул его хозяину. На старой, пожелтевшей, местами переломанной фотографии видно было мальчишку в кепке, с руками в карманах. Парнишка смотрел в сторону могил, у которых толпились люди. Сзади фото имело автограф: "Времянавту Энжи от времянавта Барни. Геттисберг, 19 ноября 1863 г."