Наконец появился хозяин – пожилой, но помоложе Раду; простой, совсем незнатный человек, но защищенный сейчас крепче сильных бояр. Или же проклятый?

Один Бог рассудит!

Раду склонил голову.

– Мир тебе, почтенный Тудор. Я приехал к тебе с большим делом. Не позволишь ли мне пройти в дом, дабы мы могли побеседовать без спешки?

Хозяин смотрел на рыцаря так же, как незадолго перед тем его слуга, – настороженно, ненавистно, испуганно; а впрочем, быть может, Раду Кришана обманул неверный свет? В следующий миг лицо Тудора Испиреску сделалось приветливым, и он склонился перед боярином в глубоком поклоне.

– Пожалуй в дом, господин! Прости мою неучтивость. Сейчас устроят твоих людей и зададут корму лошадям. Большая честь для нас!

Нет, Испиреску был не рыцарь – еще прежде, чем заговорить, он выдавал свою породу, суетливостью и пугливостью, которые он не мог спрятать, как ни старался. Впрочем, для Тырговиште, который день и ночь палило зловонное дыхание, не было ничего удивительного в таком обращении.

Боярина провели в дом и почтительно усадили. Раду прикрыл глаза от усталости, расположившись в кресле перед очагом, как у себя дома; его ладони полностью скрыли широкие подлокотники. Испиреску несколько мгновений глядел, как сверкают на пальцах Раду драгоценные перстни, - а потом, точно опомнившись, кинулся прислуживать гостю.

Он налил ему вина – и Раду, улыбнувшись и поблагодарив кивком, пригубил. Он пил без опасений. Боярин почти слышал мысли Испиреску – тот очень хотел спросить, зачем пожаловал высокий гость; и с каждою минутою все более. Но Раду не заговорил, пока не выпил все вино. – Еще, пожалуйста, - попросил он, отставляя кубок.

Когда хозяин подлил еще – руки подрагивали, он чуть не пролил на стол багряный веселый напиток – Раду заговорил.

– Где теперь твой сын, почтенный Тудор?

Испиреску был вдовец, и сын от покойной жены ему остался единственный; теперь он состоял в государевой службе. Хозяин выпрямился, голос его окреп и глаза заблистали, когда он сказал о своем сыне:

– Он при государе, в палатах! Несет службу, сегодня - всю ночь!

Раду слегка улыбнулся.

– Очень рад тому, - ответил он степенно. – Твой Корнел, конечно, все еще не женат?

– Нет, господин…

Тудор Испиреску понял, о чем с ним хотят говорить, - и не то обрадовался в душе, не то заметался. Раду опять сделал глоток вина.

– У меня есть дочь-невеста, как ты, должно быть, не забыл, Тудор, - проговорил он. – Красавица Иоана. Услада для моих глаз и утеха для моего сердца, мне очень горько будет расстаться с нею, – но пришла пора ей выпорхнуть из гнезда, как и твоему сыну обзавестись гнездом и доброй подругой. Ныне я предлагаю тебе дружбу и прочный союз… Ты понимаешь, о чем я говорю?

Испиреску затрепетал под взглядом черных глаз боярина.

– Какая честь для нас, господин!

Раду улыбнулся, показав белые зубы, сверкнувшие под черными усами. Да; это была и честь, и страх великий - и перед Кришаном, и перед господарем: как-то Дракула посмотрит на союз своего человека со старым боярином, старым княжьим мужем?

– Большая честь для вас, - согласился Раду, потомив хозяина молчанием несколько мгновений. – И я дам за дочерью богатое приданое, почтенный Тудор. С нею радость и достаток в твоем доме умножатся. Надеюсь, ты не отвергнешь моего предложения?

Испиреску смотрел не столько на лицо своего гостя, широко расположившегося в кресле, - сколько на его могучие руки, соединившиеся на серебряном поясе: у рукояти меча, с которым он не расставался.

Хозяин осторожно сел в кресло около Раду – потом выпрямился и посмотрел на него довольно твердо.

– Чему я обязан такою милостью, господин? Почему из всех домов ты выбрал мой скромный дом?

Испиреску был непрост – и потому Раду, помедлив, ответил:

– Я, как и ты, верный слуга нашего государя и желаю послужить ему по мере сил. А что больше я мог бы сделать для него, как не отдать величайшее сокровище моего дома?

Хозяин поклонился, прижав руку к сердцу.

– Ты мудр и благороден, господин.

– Я рыцарь, - ответил Раду спокойно, пристально глядя на него. – Рыцарство немыслимо без благородства.

Он помедлил.

– Ты согласен?

Тудор еще раз низко поклонился.

– Да, господин. Позволь поблагодарить тебя от всего сердца.

Раду учтиво склонил голову – а сам подумал: какие поистине диаволовы времена настали, что вельможный рыцарь должен ехать на поклон к простому горожанину, вчерашнему смерду! И предлагать ему свою прекрасную дочь, которой тот в прежние годы на коленях бы не вымолил!

Но Испиреску был лучшим, на что мог сейчас надеяться Раду Кришан, - он загадывал на будущее: а в будущем все прежнее рыцарство окажется под пятою неистового Влада. Боярин прикрыл глаза и возблагодарил Бога за свою удачу. Приехав к Испиреску самолично, он добился того, чего могли бы и не добиться сваты, даже явившиеся от его имени, - и посылать по такому делу слуг было… слишком ненадежно.

– Если позволишь, мы переночуем у тебя, почтенный Тудор, - а утром я хочу пойти посмотреть город… Как Тырговиште изменился за те годы, что я провел в моей Трансильвании, - проговорил Раду. – И сына твоего я желал бы дождаться от князя, расспросить – какова его служба.