— Всё нормально, — улыбнулся Остин. — Наверное, если бы я был девушкой и проснулся в таком состоянии, у меня бы появились мысли, подобные твоим.

— Слушай, ты так и не сказал, где ты лёг? — спросила Добрев.

— Рядом с Джо, — непринуждённо ответил Остин. — Вон там, недалеко от столика.

— Боже мой, — пролепетала Добрев. — Ты ещё из-за меня и на полу спал… Господи, Остин, прости, пожалуйста, — пробормотала она и опустила глаза.

— Нинс, ты чего? — рассмеялся Стоуэлл. — Всё в порядке, мне было даже по кайфу, тем более спал я на нём не так уж и долго.

— Мне нужно научиться себя контролировать, когда я пью в компании, — заключила Нина.

Остин снова улыбнулся и приобнял болгарку за плечи.

— Перестань заниматься самоедством, — настойчиво сказал он. — Мы отлично отдохнули, и впереди у нас ещё две недели для безумства. Да, мы все немного перебрали, но все живы и здоровы, никому неудобств мы не причинили. Нужно уметь быть самим собой и не стесняться маленьких безумств. В этом и заключается живость человека.

Нина едва заметно кивнула. Между ребятами на несколько секунд повисла пауза, но вскоре её прервал Остин.

— Кстати, ты потрясающе танцуешь, — сказал он.

Нина смутилась и снова покраснела.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Ты тоже вчера держался отлично для новичка!

— Дашь мне пару уроков танца? — с улыбкой спросил парень.

— Не думаю, что я смогу научить тебя чему-то путному, — хохотнула Нина. — Если бы ты видел, как танцует Дерек Хаф — мой близкий друг и брат моей лучшей подруги — ты бы понял, что мне самой ещё учиться и учиться. Кстати, надо будет вас познакомить, — сказала болгарка, потерев подбородок.

— Отличная идея, — поддержал Стоуэлл. — Я обеими руками за. Безумствовать — так вместе! — рассмеялся он.

— Очень жаль, что мы живём в разных городах, — с грустью сказала Нина. — Меня всегда это огорчало, потому что из-за этого я не могу видеться со своими родными и друзьями так часто, как хотелось бы.

— Зато какой калейдоскоп самых искренних эмоций ты испытываешь каждый раз, когда ты видишь их после десяти месяцев съёмок, — улыбнулся Остин. — В этом тоже есть своя прелесть. Знаешь, зачастую расстояние помогает понять, насколько тебе дорог человек.

Нину в Остине очень привлекал его оптимизм и умение видеть практически в любых вещах свои плюсы. Порой она так делать не могла, а потому в своём новом знакомом эту черту очень уважала. Впрочем, нравилось в Остине болгарке далеко не только это. Впервые за долгое время Нина почувствовала свободу от собственных переживаний и воспоминаний, кажется, снова узнала вкус жизни и начала искренне улыбаться. И всё это произошло, когда рядом с ней появился этот удивительный человек: рубаха-парень, такой простой, иногда дурашливый, но очень мудрый, весёлый, но невероятно ответственный и рассудительный. Сочетанием этих черт характера Остин напоминал Нине Йена. Кроме того, Стоуэлл был очень заботлив по отношению к девушке, и она не могла перед этим устоять: впервые за прошедшее время она наконец смогла позволить себе почувствовать слабой и беззащитной. Нина знала, что у Остина нет девушки, и догадывалась, во что может вылиться их трёхнедельный отдых на Доминикане, когда они всего лишь за семь дней успели стать хорошими друзьями. Нине так сильно хотелось навсегда освободиться от своего прошлого, что она полностью сдавалась судьбе и жила, не думая о том, что будет дальше. Уже сейчас Добрев понимала, что этот парень вызывает в ней сильную симпатию. Нина и Остин не расставались практически ни на минуту, и болгарка этому не препятствовала: она попросту боялась остаться наедине со своими мыслями, опасаясь снова вернуться к воспоминаниям о Йене — мужчине, ставшем её самой сильной любовью, человеке, чувства к которому она так упрямо, но безуспешно пыталась в себе убить. Сама того пока ещё не понимая, Нина старалась в своей жизни хотя бы частично заменить Сомерхолдера Стоуэллом — и этим начинала опасную игру, которая сулила боль и разочарования всем троим.

— Ты, как всегда, абсолютно прав, — кивнула Нина.
–  Но, знаешь, иногда так хочется взять тайм-аут, хотя бы на несколько дней выпасть из той постоянной суеты, которая я хоть и люблю, но которая тоже утомляет. Ты себе просто не представляешь, что я испытываю, когда возвращаюсь в Торонто… У меня появляется ощущение, будто бы у меня за спиной вырастают крылья, — с нескрываемым восторгом говорила болгарка. — Уютный дом, в котором ты провёл детство, мама, папа и любимый старший брат рядом — что ещё нужно для счастья?

— Абсолютно ничего, — согласился Стоуэлл. — Я тоже обожаю проводить время со своей семьёй. В такие моменты мне кажется, что я возвращаюсь в детство, когда я восьмилетним мальчиком бегал вместе со старшими братьями по окраинам Кенсингтона в поисках каких-нибудь заброшенных малоэтажек, где можно было отлично поиграть в прятки, строил шалаши, помогал отцу чинить мотоцикл. Эти ощущения не передать словами. Это здорово.

— Сколько бы лет не было человеку, он всегда стремится к родному дому — ведь только там его примут любым, и именно там царит покой и уют, которые дороги многим из нас, — заключила Нина.

В этот момент Остин и Нина услышали заспанный голос Джо.

— Боже мой, как холодно! — воскликнул парень, распластавшись по полу.

Ребята рассмеялись.

— Пора спасать остальных алкоголиков, — улыбнулся Остин, и вместе с Ниной они отправились приводить в чувства Джо и Кэндис, которая, как оказалось, уснула в кресле неподалёку от прихожей.

На Доминикане время для друзей летело очень быстро. Шумная компания, которая за эти три волшебные летние недели сблизилась ещё больше, кажется, объездила всю Пунта-Кану и окрестности: друзья путешествовали на остров дельфинов Саона, ездили на сафари на квадроциклах, спускались в знаменитую подводную пещеру Падре Нуэстра. Жизнь ребят кипела, каждый день они старались прожить так, чтобы он оставил яркий след в памяти о времени, проведённом в этой чудесной стране. Однако этот отпуск, который для Джо, Кэндис и Маргарет был просто хорошим шансом сбежать от шумных американских мегаполисов и насладиться тёплым океаном и ярким солнцем, значил гораздо большее для Нины и Остина, которые в эти дни испытывали целый калейдоскоп эмоций и ощущений, понимая, что влюбляются друг в друга всё сильнее. Особенно остро это ощущал Стоуэлл, у которого, кажется, даже замирало дыхание, когда он видел Николину. Парень чувствовал, что в Нину он не просто влюблён — он её почти любил. Возможно ли испытывать такие чувства к человеку, которого ты знаешь всего три недели? Остин и сам не был способен ответить на этот вопрос, но со своими ощущениями ничего поделать не мог, да и не хотел. Наверное, это и есть та самая любовь с первого взгляда, чистая, нежная, накрывающая, словно бурная волна, с головой, тянущая ко дну и возрождающая вновь — та любовь, которая зарождается в сердце человека с самой первой минуты общения; та любовь, в которую, кажется, уже перестали верить люди, в суете работы и быстрой смене дней не способные увидеть нечто чудесное. Остин чувствовал, что уже не может отпустить Нину — он должен ей во всём признаться. Он не хотел быть ей просто другом.