Шрифт:
И было принято решение – исправить все сейчас.
Битти сама сделала выбор. Она не хотела возвращаться через месяц, год, два или пять лет. Ничего не изменится, и не зачем мучить себя и откладывать неизбежное.
Но происходящее было слишком.
– Я не могу, не могу… не могу это сделать…
Мэри была согласна, как никогда.
Слишком много всего. На нуле. Через край.
Да, они преследовали важную цель, но сделанного достаточно. Ведь так?
– Р-р-р-рейдж может войти? – заикаясь, попросила Битти.
– Конечно. Позвать кого-нибудь еще?
Кого угодно, чтобы закончить.
– Нет, я же плачу. – Битти шмыгнула носом. – Я не храбрая…
– Нет, ты храбрая. – Мэри сморгнула очередную порцию слез. – Солнышко, ты самая храбрая из всех, кого я знаю.
По традиции вампирской расы, во время операций над женщинами мужчин не допускали в палату… и было несколько случаев, когда Битти тревожили из необходимости. Но сейчас? Все способы хороши.
Мэри даже не спросит разрешения Хэйверса. Им нужно что-то, что поможет девочке закончить мучительную процедуру.
– Я приведу его, – вызвалась Док Джейн.
Когда Рейдж вошел, Мэри не смогла сдержаться. Она посмотрела ему в глаза, и горло сжалось так, что стало невозможно дышать. И как связанный мужчина, первым делом он подскочил к ней, крепко обнимая, нашептывая что-то на ухо – она не слышала его слов, сильный, уверенный голос говорил за себя.
А потом Рейдж полностью обратил внимание на малышку, все краски пропали с его лица, когда он посмотрел на Битти. Он потянулся к ней дрожащими руками и обнял.
К ним тут же бросился медперсонал, и Мэри оттащила его назад.
– На руки и ногу нужно наложить гипс. Аккуратней.
Рейдж положил девочку так, словно она была хрустальной.
– Я не храбрая, – простонала Битти.
– Нет, ты храбрая, – сказал он, смахнув ее волосы назад. – Ты очень храбрая. Я горжусь тобой и очень сильно люблю тебя.
Они разговаривали какое-то время, а потом повисла пауза.
И будто чувствуя, что время пришло, Хэйвер тихо сказал:
– Всего один раз, последний. И на этом все.
Рейдж низко опустил брови, и Мэри без лишних вопросов поняла, что ее хеллрен выпустил клыки, защитник в нем подумывал о том, чтобы вырвать доктору глотку. Но в нем говорили инстинкты, а не логика.
Она погладила руку Рейджа.
– Ш-ш, все нормально. Один раз и все.
– Один раз… – Он потер лицо. – Мы сможем сделать это.
Рейдж кивнул испуганному Хэйверсу. А потом медперсонал снова подступил к столу.
Таз Битти снова закрепили ремнями, другую ногу тоже обездвижили. Хэйверс должен был ухватиться за бедро и с силой сжать, чтобы кость треснула. А потом придется потянуть у колена, выстраивая кость в правильном положении, основываясь на визуальных данных – что было относительно легко сделать по ее коже, учитывая слабую мускулатуру и болезненную худобу девочки. Потом их ждет рентген, чтобы убедиться, что все сделано верно, и они наложат гипсы, чтобы кости срастались верно.
Перелом и последующая вправка – настолько примитивный и жестокий процесс, что на фоне высокотехнологичного оборудования выходил за рамки стандартов оказания медицинской помощи. Но когда дело касалось физической стороны вопроса, оборудование решало далеко не все… и нужно было отдать должное брату Мариссы. До этого он уже несколько раз осуществлял подобную процедуру, действовал быстро, решительно и хорошо управился с руками и ногами Битти.
Уступая Хэйверсу место, Рейдж обошел стол с другой стороны, его огромное тело, напоминавшее Великую китайскую стену, устроилось прямо возле Битти. Взяв руку малышки, он казался одновременно разбитым и сильным.
Мэри кивнула, а за ней и Битти.
– Сделай это, – приказал Рейдж.
Хэйверс поднял больничную сорочку, открывая шишковатые коленки, которые казались слишком большими на фоне хрупких икр и бедер.
О, Боже, до конца своей жизни Мэри запомнит, как руки в голубых перчатках обхватывают бедро Битти, сжимают слабую плоть и…
Битти закричала от боли.
И через секунду, ослепительный свет вспорол палату, яркий, словно взрыв.
По началу Мэри решила, что закоротило лампы, но потом ее мозг пришел к ужасающему выводу.
Оторвав взгляд от Хэйверса, она в ужасе посмотрела на Рейджа.
– Нет! Не сейчас!
Но было поздно.
Зверь рвался наружу.
Глава 9
Поиграли и хватит, – подумала Элиза, наконец, спустившись на первый этаж. Промучившись в комнате кузины, казалось, несколько часов, она поняла, что просто оттягивает неизбежное.
Если отец откажется вести с ней цивилизованную беседу?
Тогда она забудет про цивилизованность. Потому что знакомое чувство информационной блокады было абсолютно неприемлемо для нее, она не станет больше терпеть этот вакуум.