– Уж лучше бы мы сделали что-нибудь для самой Макгонагал, чем для этого, - пробурчал Сириус. В наказание декан определила их привести в порядок зал с наградами, раз уж гостиную после взрыва уже вернули в прежнее состояние домовики. И теперь двум друзьям руками приходилось надраивать до блеска кубки и таблички. Явно довольный Филч и не думал отпускать их. Он с улыбкой восседал на принесенном им же стульчике и поглаживал свою кошку, миссис Норис, порой бросая в адрес наказанных грубые замечания.

– У меня такое поганое чувство, что мы проторчим здесь всю ночь, - негромко произнес Сириус. Так, чтобы услышать мог только Джеймс.

– И что делать? Он ни на минуту не отвлекся, чтобы мы могли свалить, - так же тихо ответил Сохатый.

– Если свалим, Эванс нас по головке не погладит, а Макгонагал вовсе сожрет и не подавится, - подметил Блэк, принимаясь за пузатый кубок. Джеймс брызнул на никак не очищающуюся табличку специальным раствором и с какой-то злостью принялся новь ее натирать.

– А если не свалим, то кинем Лунатика, и нам самим же будет дерьмово от этого, - хмуро отозвался он. Сириус хмыкнул.

– Думаешь, Джейн оставит его одного и будет ждать нас в гостиной, мирно сложив ручки, ничего не предпринимая?
– скептически вскинул он брови. Джеймс отрицательно покачал головой.

– В том-то и дело, Бродяга. В том-то и дело…

Кулаки напряженно сжались, пытаясь унять тревогу в сердце. Но это было бесполезно.

Джейн замерла на пороге, а ее сердце пропустило удар. Сбоку шелохнулся Питер, но девушка не обратила на него внимание. Ее взгляд был сосредоточен на худой высокой фигуре в углу.

– Рем!
– слабо позвала она и сама удивилась, как тускло прозвучал собственный голос. Юноша обернулся и сделал пару шагов вперед. Его смертельно бледное лицо на миг озарило некое подобие улыбки.

– Джейн! Питер! А… где Джеймс и Сириус?

– Они… они скоро придут, - пообещала девушка.
– Отбывают наказание.

– Но… ты не справишься одна, - голос Люпина дрожал.
– То есть, вы вдвоем.

– Мы не пойдем в Хогсмит, Лунатик. Мы просто будем с тобой, хорошо?
– Джейн подошла к другу почти вплотную. И в этот миг лунный свет просочился в окошко. Холодный, голубой свет, несущий боль. Римус вскрикнул и захрипел. Он упал на колени, и его тело начало меняться.

– Джейн!
– завопил Питер, оттаскивая подружку за руку. А она не могла понять, что с ней происходило. Ведь она уже много раз видела превращения Люпина. Правда, тогда с ней были Джеймс и Сириус.

– Нужно превращаться в зверей, слышишь?!
– заорал Питер. Он выпустил руку Джейн. Хлопок - и на том месте, где только что стоял Петтигрю оказалась лишь серая крыса.

– Сейчас, сейчас… - забормотала Джейн. Она сосредоточилась, пытаясь унять непонятную панику в голове. Нет, все-таки никогда больше не стоит слушать предсказаний. Они бьют по психике. Еще как бьют.

Сейчас, еще миг, и она обернется большой дикой кошкой, напоминающей по размеру и виду рысь, только черного цвета. Вот, вот… Джейн зажмурилась и потом резко распахнула глаза. Но это была она. Все еще она. Ей не удалось. Не получилось… Как и прежде. В ногах копошилась крыса, истерично пища и скребя коготками об пол. Джейн сжала палочку, готовясь попробовать снова. Но взгляд ее устремился вперед. На том месте, где совсем недавно стоял Римус, возвышался огромный волк, не похожий ни каких других волков. Не обычный. Не такой, как все. Волк - оборотень. Худое тело почти без шерсти, невероятно длинные передние лапы, вытянутая морда и прижатые к затылку уши.

Джейн с трудом отогнала посторонние мысли и вновь попыталась превратиться. Но вновь безуспешно. Даже руки не покрылись шерстью - даже не полностью она не могла обратиться. Что-то вновь сломалось в ней. Джейн отступила на шаг. И тонкая веточка хрустнула под ногой. Волк услышал. Его уши навострились. Принюхиваясь, он обернулся. И дикие глаза уставились на вжавшуюся в стену девушку. Это был Римус. Но он не контролировал себя в эту ночь. Он не был собой и не понимал, что делает. И потому перед собой он видел лишь добычу.

Медленно оборотень начал приближаться к Джейн. И она поняла, что уже не успеет попробовать обратиться в кошку еще раз. Последний раз. Так же как знала, что не сможет поднять палочку и причинить боль своему другу. Кем бы он ни был в этот миг.

И ночную тишину заполнил бешеный непрекращающийся крысиный писк и громкое хищное рычание.

Филч соизволил отпустить Джеймса и Сириуса лишь в три часа ночи и то, судя по всему, лишь потому, что сам захотел спать. Он несколько раз обошел зал славы, проверил лично каждый кубок и табличку, и лишь после этого кивнул уставшим, измотанным ученикам, что они свободны.