Это свет его бытия, в котором надо еще понять как быть. Ибо бытие всех предыдущих существований, пережи­ваний, никаким местом даже не намекало на его величествен­ное бытие. И если я в какой-то мере привык частично быть человеком, сформировал свою духовную культуру, свой мир и живу в нем, ибо духовность иных культур и миров меня не вдохновила, то тут надо было оставить все, все-все, что вы­страдано, что достигалось громадными усилиями. В таких условиях, в которых я оказался на этом перевале, это было возможно, ибо все это здесь уже не имело значения, ибо с физическим концом этих адаптированных к земле форм духовности уже не нужно. Я просто понимал, что должно выжить, и бросал на это весь свой резерв до самого конца. В принципе, я приближался к Всевышнему, когда я бежал с Белухи во время крутого снегопада, но там я хотя бы знал в какую сторону идти, там было еще раннее утро, и просто замерзал в этих сугробах, и у меня не было сил продираться сквозь них. И после тотальной молитвы пробилось солнце сквозь тучи, и позже я увидел следы человека, и это меня быстро привело в себя. Но в сам момент молитвы в какое- то мгновенье я ощутил иерархию — лестницу Всевышнего, этот присутствующий восходящий свет. Но здесь я до сих пор не пойму, что сыграло роль. Да, я несколько часов на последнем пределе вслух призывал Всевышнего. Но его присутствие я ощутил как бы частью того места, в которое я прорвался. Чисто по-человечески оно было пугающим. Справа и слева — высокая гряда гор со скалами наверху и с полесьями внизу, круто нависающими над каньоном, и сам заросший, заваленный узкий каньон, на дне которого по­стоянно исчезающая, еле заметная тропинка. Но по этому каньону, было ощущение, разливалось чье-то величествен­ное дыхание, и чем дальше я продирался по нему, тем от­четливее было ощущение этого присутствия. Я молил Все­вышнего укрепить меня и направить меня верной тропой. И я шел как на автомате. И что-то меня повело на правую гряду вверх из каньона. Уже отчетливо ощущалось дыхание Байкала, да, именно оно было тем физическим отражением дыхания Всевышнего, именно по дыханию Байкала я ощу­щал это присутствие Всевышнего. Он как будто где-то там дальше восседал на своем величественном троне. Уже поч­ти стемнело, и вдруг тропинка вывела прямо на небольшую полянку, где стоял маленький домик со всеми удобствами снаружи. Вот это Всевышний, его забота еще и на физиче­ском плане! Это меня потрясло! Я зашел в домик. Там все аккуратно: печурка и иконка мученика Виктора на окошке, затянутом полиэтиленом. Во дворе скамейки со столиком, умывальник, место под кострище для приготовления пищи в виде камина у столика, и цветы, всякие разные красивые дикие цветы, которые тому берегу, увы, и не снились. Я еще не успел отойти от всего того ужаса моего безнадежного положения, но я уже очень явно ощущал присутствие Все­вышнего не только в своей далекой от Земли обители, но и здесь, именно здесь в конце этого каньона, где на берегу ве­личественно шумящего Байкала в прекрасных цветах стояли две беседки со столиками и скамейками. Эта поляна цветов находилась между двумя громадинами, которые завершали эту нескончаемую гряду гор, выходя в низком поклоне, спу­скаясь крутыми, почти обрывистыми берегами. Вот здесь и «жил» Всевышний. Но, чтобы его видеть, надо было всегда знать «как», и быть с ним. Стоило только в мыслях отвле­каться, как снова накатывал страх: а что дальше, а как я теперь отсюда выберусь?

Но теперь, я думаю, это не актуально. Я видел Все­вышнего, я был у него в гостях. Сижу сейчас на удобненькой скамеечке, за удобненьким столиком, сквозь прозрачные сосенки виднеется темно-синяя полоса Божественного Бай­кала, доносится легкий, приятный свежий ветер дыхания Всевышнего, да, он дышит на меня. Сегодня, наконец, го­лубое небо, солнышко и белые облачка. Сегодня праздник, сегодня встреча. Сегодня я в гостях. На моем столике стоит баночка с незабудками. Вокруг легко покачиваются на сво­их стебельках белые, сиреневые и желтые цветы. А еще, на подходе сюда я увидел удивительно редкой красоты цветы, таких я в жизни не встречал.

Я обещал Господу, что я больше не буду его искушать, когда я застрял на перевале в тумане, не ведая направления. Я сказал, что я больше не буду создавать ему таких без­выходных ситуаций, когда ему нужно будет проявлять себя сверхъестественным способом. Но, о двойственность! Ведь я его не встречал иначе, как только вот в таких ситуациях. В досконально просчитанных формулах города ему некуда вставить свой луч. Мы замкнуты в своем не ахти каком бы­тии. Но мы же и рады, что оно у нас есть хоть такое, ведь другого мы не знаем. Мы вцепились в него и боимся его потерять. Это понятно. Но какие другие способы, Всевыш­ний, могли раскрыть тебя для меня. Видно, мой Марс [22] в первом доме других не знает. Да, я знаю, я сейчас отлич­но вижу, что к тебе можно восходить иными путями: путем искусства, путем построения культуры и взаимодействия с другими мирами и культурами, подниматься медленно, но верно, выверяя пути по скрытым источникам. Да, этим я и занимался. Но это бесконечно долго. А тут я сижу в твоих лучах здесь и сейчас. А так, сколько бы жизней понадоби­лось еще. А ведь не так-то просто еще и не сбиться с пути, идти в искусстве путями твоих гармоний и пропорций, в то время как весь мир сходит с ума по хаосу, или, в лучшем слу­чае, демоническим ритмам. Здесь мое общение с тобой не­прерывно, ты так много мне говоришь, ты так много мне по- называешь. Глядя на изящные травинки, ритмично покачи­вающиеся в солнечных лучах, я вижу твои миры иным оком, я вижу мириады существ, исполнивших твои обители, те счастливчики, которым удалость найти Тебя и не потерять.

Мурти [23] Шивы у баночки с незабудками. Первый раз я его вижу на фоне тебя, Всевышний. Да, он по-прежнему необычайное и непостижимое существо. Но на твоем фоне он — только это. Ты же — царь царей. Как я благодарен Шиве. Он сумел меня подготовить. Три церемонии дали мне ту ступень, с которой я мог броситься в эту пропасть и, не долетев до конца, встретить эту обитель.

Я хорошо знал присутствие Шри Чинмоя [24] , и именно оно было той связующей нитью к осознанию Всевышнего. Шри Чинмой был той Единицей, которая в гуще всех со­бытий была аванпостом присутствия Всевышнего. Подобно тому, как мощная грозовая туча несет обильный ливень, Чин­мой нес весть о Всевышнем непосредственно из его миров.

Здесь в этом удивительном месте очень легко и сво­бодно вспоминается все, что было связано со Шри Чинмоем, именно те события моей жизни, которые были связаны с Ним — являлись обителью Всевышнего.

И наши отношения с Эльвирой [25] зародились в лоне событийности Всевышнего. Пройдя через тернии земного бытия, они выдержали курс. Здесь я вижу, что они уже за­печатлены в тихих уголках непроявленного плана Целого. И нашим отношениям есть место у стоп Всевышнего. Они как печать наших жизней на Земле, запечатленная в Вечности, Вечности Всевышнего. И Там они будут вовек существо­вать и развиваться. Даже нить событийности Шивы не име­ет такого созвучия — это разные сферы. Я вижу Её другую, такую, какая она в мирах Всевышнего. Она Там полнокров­ный житель. Такое утверждение далеко не к каждому при­менимо. Моя радость о ней, моем лучшем друге и спутнике в вечности и мирах Всевышнего.

Да, ведь сегодня начались дни летнего солнцестояния. Это раскрытие Сушумны [26] Земли. Это дни тихого солнца, дни Всевышнего. Встреча состоялась — в назначенное вре­мя, в назначенном месте.

А вообще, честно говоря, я не этим хотел заняться здесь на этом не доступном людям берегу.

У меня были другие планы. В моем мозгу на моем мед­ленном, но верном пути (мой Сатурн в 10-м доме так про­является) не могла зародиться такая дерзкая мысль о встре­че с Всевышним. Хотя по человеческим меркам моя мысль была страшно дерзкая. Я собирался здесь, вдали от людей, вскрыть духовный потенциал одной древней культуры при помощи 24-х магических церемониалов. Но сейчас, в при­сутствии Всевышнего, это выглядит совершенно не актуаль­ным. Мне вообще теперь в жизни не хочется отвлекаться больше ни на что, не говоря уж о данном времени. Здесь я даже боюсь на мгновение, хотя бы на одну мысль отвлечься от моего сладчайшего Всевышнего. Видно не время этому, да и не место.

Как хорошо, что я не взял фотоаппарат. Я представляю как бы я сейчас всё здесь фотал, чтобы всем показать. Это чтобы запечатлеть Всевышнего и Его место.

Всевышний. Всевышний. Всевышний.

Мой возлюбленный господь Всевышний!

(Чинмой Кумар Гош)

Лучше Шри Чинмоя об этом никто и не говорил.

Ощущение присутствия Всевышнего дает бытие без изъянов. Но, ни тело, ни психика землянина в таком режи­ме жить не привыкли. Поэтому таких усилий стоит быть со Всевышним. Во времена моего ученичества в центре Шри Чинмоя я не имел возможности пережить непосредственно присутствие Всевышнего. Я мог ощущать только следствия его присутствия, то есть те качества, которые наполняли время и пространство. Но сама личность Всевышнего не на­ходила адекватных параллелей во внутреннем мире. Я пони­маю так, что человек должен достигнуть определенной вну­тренней зрелости для определенных переживаний, состоя­ний. Ведь этот процесс можно назвать просто осмыслением. Всем своим бытием я был готов к осмыслению личности Всевышнего, ведь во всем, что я переживал, я должен был иметь особый род проницательности, чтобы учуять — рас­познать Лик и Личность. Быть зрелым, чтобы встретиться.

О бытовых проблемах не пишу, они забирают больше половины времени. Всё сушил, всё перебирал, мыл, стирал, готовил, дрова заготавливал, за водой ходил и т.д., и т. п.

Сегодня день без дождя — Аллах Акбар.

21.06.2004. 4-й лунный день. Понедельник.

Ночью дождя не было, уже хорошо. С утреца какие- то странные облачка, но солнышко пробивается. Собираюсь провести разведку, немножко ознакомиться с местными до­стопримечательностями. В целом, картина такова. Ущелье или каньон, если его можно так назвать, пролегает между двумя хребтами, которые, местами, почти обрывисто нави­сают над тобой. Видны скалистые выступы, а наверху хреб­тов скалистый ряд, подобно ряду зубов мифического драко­на. В длину этот каньон километров 3-5. Тянется он как бы наискосок к берегу — градусов под 30. В конце — выход из этой пасти прямо на поляну прекраснейших цветов, которая раскинулась на обрывистом берегу Байкала. Полянка поде­лена каменистым руслом высохшего ручья. С одной сторо­ны беседка со скамеечками, а с другой стороны — какое-то странное неоязыческое строение, а именно в определенной последовательности вбитые в землю жерди чуть выше че­ловеческого роста, на них черепа разных животных, между жердями горизонтальные балки. С виду напоминает каркас домика. Само строение вместе с черепами ориентировано на юг. Под импровизированной крышей этого строения лежит широкая каменная плита на специально положенных в осно­вание камнях. На ней лежит уплощенный камень, похожий на фаллос с яйцами, причем природного происхождения, тоже направленный основной выпуклостью на юг. Все стро­ение увешано выцветшими разноцветными лентами. На пли­те рядом с фаллосом лежат разные копейки, некоторые ино­странного происхождения. Монеток немножко, а вот буты­лок из-под водки достаточно, и разложены они аккуратно, в каком-то особом порядке. Множество гильз различного ка­либра валяются и местами украшают это строение. В общем, место поклонения, только вот чему? Может быть, первобыт­ному окаменелому фаллосу, найденному на берегу Байкала.