Я, человек, который никогда не надеялся на Бога, сейчас молился. Всем сердцем желая, чтобы Он меня услышал и помог...

Глава Двадцать Пятая

Глава Двадцать Пятая

Я сел за руль, и автомобиль с визгом отъехал от стоянки. Руки, державшие руль, вспотели и дрожали. На глаза наворачивались слезы. Впервые в жизни я плакал...

Провел рукой по лицу и надавил на газ еще сильнее. Как назло загорелся красный свет, и пришлось затормозить.

Казалось, прошла целая вечность, пока я доехал до клиники.

Остановившись у входа, вышел из машины и побежал по ступенькам наверх.

У стойки администрации сидела девушка в белом халате и разговаривала с каким-то врачём.

– В какой палате лежит Элис Кинг?!
– спросил я, положив руки на стойку.

Девушка посмотрела на меня, но вмешался врач.

– Вы её муж?
– спросил он.

– Да, это Вы мне звонили? Что с Элис?!

– Мне очень тяжело об этом говорить...
– от этих слов по моей спине прошел холод.
– Миссис Кинг ехала в такси, когда произошла авария...

– Нет! Как... Как она?
– я не мог поверить. Моя Элис. Моя девочка...

– Водитель скончался на месте, а Ваша жена... Она в крайне тяжелом состоянии... Это было при ней, когда миссис Кинг доставили к нам. Странно, что коробка даже не помялась...

Он протянул мне небольшую картонную упаковку, в которой была наша фигурка...

Два сердца, а точнее то, что от них осталось. Большое с двумя трещинами по бокам и маленькие кусочки от алого...

– Где... где она?
– еле выдавил из себя.

– В реанимации, я Вас провожу.

Мы шли по длинным коридорам, вокруг сновали сотрудники клиники и пациенты, но я не видел ничего. Все было как в тумане. Я не верил в происходящее...

Врач остановился возле палаты номер двадцать пять.

– У нее очень мало времени. Я оставлю вас наедине, - сказал он и ушел.

Дрожащей рукой открыл дверь и вошел в небольшую светлую палату. Сильно пахло лекарствами и пищал аппарат искусственного дыхания.

Подошел к кровати, на которой лежала Элис.

Я не мог узнать её в этом маленьком тельце... Бледная кожа, покрытая синяками и ссадинами, некогда длинные шелковистые светлые волосы потускнели и потеряли свою красоту, нежные розовые губы потрескались и стали белыми, а глаза... Ее большие синие глаза, которые всегда светились любовью и добротой, стали чужими. В них остались лишь страх и страдания... Бросился к ней и опустился на стул рядом, взяв в руку её маленькую ладошку.

– Малышка...
– я заплакал. Слезы текли по моим щекам, капая на её ручку.

– А-Алекс, - прошептала она тихим, чужим голосом, - т-ты пришел...

– Родная моя, любимая...

– Мне... мне так страшно, - она посмотрела на меня и тоже заплакала.
– П-почему все т-так?

Я не мог вымолвить ни единого слова. Боль разъедала мою грудь.

– Я... я хотела погулять в парке... Обдумать все, н-но не успела. Я т-так виновата перед тобой...

– Нет! Не говори так...

– Я н-не пов-верила т-тебе, - ей было все труднее и труднее говорить.
– Это т-только м-моя вина. П-почему жизнь т-так нес-справедлива? М-мы так много м-мечтали...

– Все будет хорошо, вот увидишь. Ты будешь жить!

– А-Алекс, - она улыбнулась, но улыбка эта была другой. Не её.
– Уж-же п-поздно. Я люб-блю т-тебя...
– вымолвила она и раздался ужасный писк.

Я не понимал, что происходит. В палату вбежали медсестра и врач. Они подошли к Элис и делали что-то, но этот писк никак не прекращался... Доктор пытался её спасти, но они не смогли этого сделать... Все это время я сидел рядом с ней и плакал, сжимая в одной руке её маленькую безжизненную ладошку, а в другой - осколки от её хрустального сердца...

* * *

Я не помню, как приехал домой. Жизнь потеряла для меня смысл. Я не знал, как жить дальше. Даже сейчас с содроганием вспоминаю те дни...

Я завалился в кабинет и достал бутылку коньяка. Всю ночь я только и делал, что пил. Пил и, глядя на осколки фигурки, плакал. Я умолял её простить меня и вернуться, хотя прекрасно понимал, что это невозможно...

– За что?!
– закричал пьяным голосом.
– Почему ты забрал её у меня?!

Я пил всю ночь и опустошил весь бар, но так и не смог умерить боль. Её уже ничем не унять...