– Правда, красивые?

– Ага.

– А ты бы их... того?

Гарик мог лишь прятать эрекцию под курткой.

– Ну, например, анал попробовать там, орал? Ведь телу все равно, с чем трахаться, хоть с надувным дельфином. Все дело в голове, в психологии. А ты поставь, поставь эксперимент с бабой.

* 9 *

Милиционер протянул убитому горем отцу погибшего мобильный телефон с цветным экраном.

– Вот практически все, что мы нашли при... в вещах Гарика. Отдать не могу, улика, но телефоны переписать стоит. Может, вы кого-то знаете.

– Я знаю всех, - подал голос Букин.
– Это наши общие друзья, которые ходили к нам на Новый год и просто так, спасатели, спортсмены, их жены и девушки...

– Кто из них был настроен враждебно по отношению к Габриэлю?

– Он был душой компании, находил общий язык со всеми, даже с Дирлихтом.

– А по-русски?

– Андрей... как его... Бутц. Наш чокнутый сослуживец. Социопат.

– А он мог желать смерти?

– Нет, его лично обвинить нельзя, в... тот день он был на вызове. Да и Гарик ехал на базу. На смену Бутцу.

Молодой оперативник вынул из папки бумажку, сложенную вчетверо.

– Это по-армянски написано?

Тут подключился Левон Аршакович. Пробежал глазами, грустно улыбнулся и сунул было ее в карман.

– Нельзя, это вещдок. Вызовем переводчика.

– Нельзя, этоличное.

– В вашей ситуации нет ничего личного. Судя по вашему лицу, угроз там не содержится, но может, это приведет к важному свидетелю. Мы обнаружили и идентифицировали входящие звонки с телефонов Елизаветы Шошиной и Марии Бурмистровой. Что вы знаете об этих девушках?

Левон Аршакович и Букин переглянулись. Армянин раздумчиво проговорил:

– Письмо явно любовное, но я до последнего считал сына геем. Получается, он гетеросексуал... был.

– Подождите, он ходил к некоей Эмме раз в месяц, - заторопился Букин.
– Но я никогда ее не видел. Наверное, он скрывал личную жизнь даже от меня. Я даже одно время думал, что он говорит о воображаемой подруге, чтобы быть как все, пока не нашел ее телефон в его блокноте. Я не знаю, кто из этих двух девушек Эмма.

– Установить личность автора письма невозможно, принтер не имеет характерных особенностей, как в случае с письменной машинкой. И конверт отсутствует. Возможно, он получил письмо из рук в руки на свидании и носил с собой как сувенир. Придется вызывать обеих.

*

Букин о ней не знал, даже не видел на фотографиях. Сильно обижался, что Гарик не знакомит его со своей девушкой. Иногда подкалывал: "Она что у тебя, еврейка, что ли? Ну, тогда давай, иди к повитухе, она тебе собственноручно обрезание сделает!"

Уж кто-кто, как ни Эмма могла рассказать в подробностях о последних годах жизни Гарика. Кочарян-старший после долгих колебаний набрал номер. Трубка ответила мужским голосом. Левон Аршакович вежливо осведомился:

– Простите, могу я поговорить с Эммой?

– С какой Эммой? Не знаю я никакую Эмму.

Кочарян-старший, не веря своим ушам, перезвонил еще раз - трубка разразилась раздражением с летучим кавказским акцентом:

– Слушай ты, мужик, повнимательнее номер копытом набирай!

"Сам баран!" - подумал Левон Аршакович, но спросил очень вежливо:

– А кто вы ей будете?

– Кому "ей"?

Дальше тянуть не было смысла.

– Это вы дали Гарику этот номер?

– Да.

– Как я могу к вам обращаться?

– Овик Сергеевич.

– А я его отец. Дело в том, что мой сын погиб. И когда выдадут тело, а оно улика, я хотел бы пригласить вас на хогехац. Забыл как по-русски.

– Поминки?

– Да. Я не спрашиваю, кем вы ему приходитесь, но я думаю, что вы важный человек в его жизни, раз он скрывал ваше имя под именем девушки.

– Я его психоаналитик.

– Разве у него были проблемы?

– Это медицинская тайна, которая даже после смерти не может быть раскрыта.

– Кажется, я догадался. Это связано с девушками. А про Машу или Лизу он не рассказывал?

– Про Машу да, про других нет.

– Увы, вас, наверное, вызовут в милицию, если еще не вызвали. Так что ваша тайна превратится в тайну следствия.

– До свидания, я запишу ваш телефон сразу же после разговора.

Левон Аршакович попрощался в ответ, попутно сожалея, что доверял Гарик не родному отцу, а чужому дядьке в белом халате.