Мелисента улыбнулась, ее тонкие пальцы легли на его губы.

– Тебе идет солнечный свет. Твои волосы горят его золотыми лучами, а глаза голубеют как небо.

Он удержал ее пальцы, целуя один за другим, словно прощаясь. Но диск поднимался все выше, даря только тепло и свет.

– Это сон? – снова спросил он.

– Это Греза, - ответила Мелисента, - междумирье. Уже не Банальность, но еще не Благословенные Земли. Они закрыты для нас. Лишь немногие, те, что живут в зачарованных холмах, все еще сохраняют связь между телом и духом. Большинство вынуждено вновь рождаться в смертных телах. Но Пробуждение дает нам власть над Грезой и открывает дорогу сюда. Я спала слишком долго. Я почти пропустила тот момент, когда еще не поздно было проснуться.

– А если бы ты не проснулась?

– Мне пришлось бы ждать смерти этого тела до нового рождения.

Мелисента обвила рукам его шею, и снова, как в первую ночь, тихий шепот коснулся его нежностью и лаской.

– Ты пробудил меня. Любовь пробудила меня. Но нам нельзя оставаться здесь слишком долго. Мое смертное тело, и твой бессмертный дух истончаются здесь.

– Мы еще вернемся? – с надеждой спросил Войцех.

– Тебе понравилось? – она улыбнулась, и девочка на миг заняла место Принцессы.

– Еще не уверен, - усмехнулся Войцех, - может, попробуем проверить еще раз?

– У нас есть время до заката, - ответила она, - но потом нам придется вернуться. Я буду приводить тебя сюда так часто, как сумею. Но боюсь, это не настолько часто, как хочется.

– Я так и не сказал тебе, - Войцех снова уложил ее на траву, любуясь сияющими золотыми искрами солнца в ее темных волосах, - я тебя люблю. И не оставлю тебя, и не отпущу, что бы не случилось. Навек.

И его слова услышали цветы на земле, и ивы на берегу, и рыбы плеснули в озерной воде, и высоко в небе запел жаворонок.

========== 39. Бруклин, Нью-Йорк. Войцех ==========

Они вернулись в лесной домик на закате, и последний солнечный луч, резанув по глазам Войцеха пурпурным пламенем, погас за вершинами деревьев. В доме пахло теплым деревом, сухой полынью, развешанной по углам, крахмальной скатертью и прокисшей кровью.

– Это уже никуда не годится, - вздохнул Войцех, выбрасывая стоящий на столе стакан в мусорную корзину.

– Она скоро приедет, - Мелисента обняла его и прижалась щекой к груди, - сними Маску. Я знаю, что оно там, даже когда не бьется.

– Я бы позвал тебя наверх, - грустно улыбнулся Войцех, - но не хочу, чтобы ты замерзла рядом со мной.

– Я закутаюсь в одеяло, - возразила Мелисента, - ты обещал не отпускать меня.

– Ну, не настолько же, чтобы у тебя и минуты без меня не было, - рассмеялся Войцех, - тебе еще экзамены сдавать.

– Родители, наверное, уже полицию на ноги подняли, - вспомнила девушка, - и мама грозилась подать в суд. Правда, она не знает, на кого.

– Разберемся, - Войцех подхватил ее на руки и понес наверх, по скрипучей деревянной лестнице. В маленькой спальне было тесно от широкой кровати с пуховой периной и горой подушек. На стене – только полка с индейскими безделушками и крючки для одежды.

Войцех закутал ее в теплое одеяло, и, не раздеваясь, лег рядом, обнимая получившийся кокон.

– Холодно? – спросил он.

– Жарко, - рассмеялась Мелисента, потянувшись за поцелуем, - ты вкусный, как мороженое.

Моника остановила джип, вытащила из него тяжелую сумку-холодильник и прислушалась. Кроме шорохов ночного леса – ничего. Глухая тишина. Она торопливо зашагала к дому. Девушка была городской жительницей до мозга костей, и лес пугал ее своей дикой непредсказуемостью. Да и Волки могли тут бродить, как у себя дома. Она никогда не могла понять, зачем Крису понадобилось лесное убежище в столь опасном соседстве.

– Эй, ты где там? – в доме было темно и пусто, но она не сомневалась, что Войцех никуда не делся. Он был голоден и безумен к тому же. Моника поставила сумку на стол, вытащила из нее пару пакетиков на всякий случай и с опаской стала подниматься наверх.

Дверь была приоткрыта всего на дюйм, лунный свет сочился в узкую щель. Она толкнула дверь, и ее взгляд тут же натолкнулся на горящие глаза Малкавиана.

– Привет!

– Привет! – Войцех улыбнулся и затормошил лежащий рядом с ним сверток, - Мелисента, Моника приехала, выгляни поздороваться. Вы вообще знакомы?

– Войцех, твою мать! – возмущенно заорала Моника, увидев выглянувшее из-под одеяла девичье личико, - я тут как дура мчусь на край света, даже не поохотившись, а ты… Какого черта?

– Мелисента, это Моника. Она Бруха, поэтому ждать от нее хороших манер не приходится. Но вообще-то она славная девчонка.

– Я думала, - сердито ответила Моника, игнорируя Мелисенту, - что ты тут страдаешь, убиваешься и подыхаешь с голоду. А у тебя такой вид, словно эта девица нашла способ заставить тебя кончить раза три.