— Не знаю, какая кошка между вами пробежала, дорогая, — сообщил он, — но вам обоим стоит поговорить!

— Станет только хуже, — предупредила я и, решив, что на сегодня все, тоже попрощалась с Альбусом и вышла из кабинета.

========== Глава XVII. В канун Хэллоуина ==========

Октябрь 1993 года.

Я не успела спуститься с лестницы кабинета директора, как меня схватили за руку и припечатали к стене.

Я была озадачена. Увидев перед собой Северуса, поняла, что разговора мне не избежать.

— Я предупредила тебя, чтобы ты ко мне не приближался. Отпусти меня! — возмутилась я. — Хватит уже цепляться за прошлое.

— Что ты имеешь виду? — не понимал Северус.

— Зачем тебе я? — поинтересовалась я. — Что ты хочешь доказать, а главное, кому?

— Ничего я никому не доказываю! — возразил он. — Я просто хочу понять, почему ты так ведешь себя, чем я заслужил твой гнев?

— Ах, — ахнула я. — Он еще и спрашивает? Ты унизил меня, как бы грубо и мерзко это ни звучало, но ты силой меня взял. Я не девка из борделя, со мной так нельзя!

— Я хотел извиниться за свою несдержанность в тот раз, — спокойно ответил Северус.

— Ха! — воскликнула я. — Ты решил, что я вот так смогу тебя простить, Северус?

— Я хотел все объяснить, — уточнил он. — Ты вывела меня из себя, я был зол и не ведал, что творил.

— Ты мне омерзителен, Северус, — оттолкнула я его от себя. — Я не вещь!

Северус не отступал, опять схватил меня за запястье.

— Почему вам просто нельзя выслушать! — воскликнул он. — Неужели так трудно?

— Кому нам, Северус? — удивилась я.

— Девушкам, — фыркнул он. — Я не хотел, чтобы так все получилось и я не хочу еще раз потерять тебя, ведь это все, что у меня есть. Я прошу у тебя прощения. Ты единственное, что у меня осталось.

— Как это трогательно, — ухмыльнулась я. — Я не собираюсь с тобой разговаривать, — завопила я и отдернула его руку. — Ты мне противен!

— Выслушай…

— Почему ты так беспощаден ко мне, Северус? — перебила я. — Ты мне мстишь за кого-то?

Но я не буду, я не стану говорить ему о том, что знаю, только в последний раз посмотрю в его черные глаза и испытаю в одно мгновение всю боль и безысходность, страдание и кошмары бессонных ночей. А затем отвернусь и уйду навстречу рассвету и новому дню. А впрочем, я слишком часто обещаю себе это сделать, хотя каждый раз меня охватывает бессилие, и проливаются слезы желания, слабости и разочарования.

— Ты мне и слова сказать не даешь, — ответил Северус. — Вы все одинаковые.

— Видать, у тебя есть с чем сравнивать, — уточнила я. — Ну и много у тебя таких?

— Только не делай вид, Анри, что тебя это задевает, — резко отреагировал он на мой ответ.

— Это простое женское любопытство, — лукавила я. — Ты прав! Мне совсем все равно, кто там под тобой.

— После возвращения ты очень изменилась! — воскликнул он.

— А чего ты ожидал? — удивилась я. — Что я буду той девочкой, которая будет смотреть на тебя глазами преданной собаки, или что я за тобой на край света пойду?

— Ты невыносима, Анри, — процедил Северус.

— Тогда найди себе кого-нибудь получше! — воскликнула я.

— Была одна, да и той не стало, — прошептал он.

— Как ты посмел сравнивать меня с кем-то? — Вся моя боль вырвалась наружу. — Меня зовут Арианрода Монфор-л’Амори, и я не твоя Лили.

— Причем тут она? — изогнул бровь Северус и холодно посмотрел на меня. — Что ты несешь?

— Я все знаю, Северус! — заявила я. — О твоей просьбе к Тому не трогать Лили Эванс, в замужестве уже Поттер. О том, что ты любил ее.

— Это было более десяти лет назад, все изменилось, — холодно ответил он.

— Ты до сих пор ее любишь, — спокойно ответила я. — И только не ври мне, что забыл ее.

— Анри! Причем тут Лили? — зарычал Северус. — Я говорю о тебе.

— Вот именно, Северус! Я не она! — возразила я ему. — Я не собираюсь занимать чужое место. У меня есть гордость и собственное достоинство.

— О Святые! Что ты выдумала? — непонимающе спросил он.

— Я выдумала? — повторила я его слова. — Это ты до сих пор живешь в своих иллюзиях. Однолюб хренов!

— Кто тебе это вбил в голову, Анри? — поинтересовался Северус. — Только не говори, что тебе это Люциус сказал.

— Какая теперь разница, суть-то в другом, — уточнила я. — Я думаю, что ты должен был мне сам об этом рассказать.

— Зачем? Ее нет, и это не изменить, — печально произнес Северус.

— Значит, это правда, — уточнила я. — И нет смысла отрицать.

— Анри…

Я не слышала его, выйдя из школы, я трангрессировала.

Изранено сердце. Мелкие рубцы не дают покоя, каждый шов кричит о той боли. Боли, которую я называю счастьем. Каждое утро на подушке вместе со следами слез мирно соседствуют капли крови. Нет, они не горькие, они слаще сахара, светлее солнца, выше того понимания, которое с детства и до самой смерти преследует большую часть двуногих.