Ненавидеть, терять, унижаться, любить — жить. Жить, жить полной жизнью. Не существовать, а жить!

Я и жила. Мы дышали одним воздухом на двоих. Северус ломал мое мировосприятие, терпеливо причиняя мне все большую и большую боль. Она так резко контрастировала с тем счастьем, которое я испытывала. Все в прошлом, таком близком и таком далеком.

Мы разошлись… Без истерик и громких скандалов, как будто так и надо. Да! Так и надо. Северус появлялся и исчезал из моей жизни, заставлял ждать. Он был страстным, безумно горячим, с неизменно чарующим взглядом. У него на все и всегда находилось оправдание. А я, идиотка, верила, что я та единственная в его сердце. Моя боль останется моей болью. Я знаю: пройдет какое-то время — и я забуду; наши неудавшиеся отношения станут лишь щемящим воспоминанием о юности. А счастье еще будет. Обязательно будет. Я убеждаю себя, я надеюсь, я приказываю себе верить в это.

Мне очень сложно писать. Зачем я это делаю? Опять эти чертовы воспоминания, было трудно и больно тогда видеть Северуса и знать, что я всего лишь тень Лили Эванс.

Ведь ты всё равно совсем ничего не поймёшь! Слишком уж много в нашей с тобой жизни препятствий на пути друг к другу, слишком много непреодолимых стен, барьеров, а самое главное, слишком много пустоты… Есть такое магловское понятие — не судьба. Я тогда думала, что это про нас.

Конец октября 1993 года.

В канун Хэллоуина я начала жалеть о поспешно данном обещании пойти на прием в Хогвартс. Вся школа предвкушала банкет в честь праздника Хэллоуина. Большой зал был по традиции украшен живыми летучими мышами и фонарями, сделанными из огромных тыкв Хагрида — внутри каждой тыквы могло поместиться три человека! Ходили слухи, что Дамблдор пригласил на праздник труппу танцующих скелетов.

Впервые я официально познакомилась с Златопустом Локонсом — известным писателем в мире волшебников. Молодой красивый мужчина со светлыми золотистыми волосами, ярко-голубыми глазами и белоснежной улыбкой. Одет он был в мантию ярких цветов. Очевидно, что именно благодаря привлекательной внешности его фанатками являлись в основном представительницы прекрасного пола, многие из которых ежедневно заваливали его письмами. А у мужчин поведение Локонса чаще всего вызывало раздражение и досаду.

Я не была ярой поклонницей Локонса, хотя частенько слышала про него. Если честно, он показался мне чрезвычайно хвастливым, весьма озабоченным своей популярностью, обожающим фотографироваться, раздавать автографы и отвечать на письма читателей. Он считал своим долгом давать всем советы, даже если ничего не смыслил в деле, в котором советовал. Самовлюблённость Локонса переходила все границы. Он ничего и никого не видел, кроме себя. Всё, что не может так или иначе его превозвысить в глазах других, Златопуст просто не замечал.

«И как его вообще на эту должность только взяли?» — крутилось у меня в голове.

В этот вечер произошло одно очень интересное и загадочное происшествие, по случайности я оказалась в школе и все видела своими глазами. Мы как раз спускались на третий этаж и тут же услышали шум. Я пошла следом за Дамблдором.

Впереди что-то сияло. Мы поспешили туда, оглядываясь по сторонам.

На стене между двух окон огромными буквами были начертаны слова, блестящие в свете факелов:

«ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА, ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!»

Небольшая толпа уже собралась в коридоре.

— Трепещите, враги наследника! — громко крикнул кто-то. — Сначала кошка — следующими будут те, в чьих жилах течет нечистая кровь!

Это был светлый мальчишка лет двенадцати. Он протиснулся сквозь толпу, его холодные глаза ожили, на бледном лице заиграл румянец. Глядя на застывшую кошку, он криво ухмыльнулся. Я почему-то сразу поняла, что это сын Люциуса Малфоя. Ученик был вылитым отцом.

Взглянув на висевший под зловещими словами предмет, казавшийся издали мрачной тенью, и обомлела — это была Миссис Норрис, кошка школьного завхоза, я сразу узнала ее. Окоченевшая кошка была подвешена за хвост на скобу для факела. Выпученные глаза были широко раскрыты.

Все смотрели на нее несколько секунд, не двигаясь, не произнося ни слова.

— Что тут такое? А? — услыхав Малфоя, Аргус Филч растолкал толпу, но при виде Миссис Норрис попятился и в ужасе схватился за голову. — Что с моей кошкой? Что? — завопил он, выпучив глаза.

И тут он заметил мистера Поттера.

— Это ты! — взвизгнул Филч. — Ты убил мою кошку! Да я тебя самого… Ах, ты…

— Успокойтесь, Аргус.

В сопровождении нескольких профессоров появился Дамблдор. Важно прошагав мимо троих друзей, он осторожно снял Миссис Норрис со скобы для факела.

— Идемте со мной, Аргус. Вы тоже, мистер Поттер, мистер Уизли и мисс Грэйнджер.

Локонс, сияя улыбкой, подошел к Дамблдору.

— Мой кабинет ближе всех, господин директор, сразу вверх по лестнице. Пойдемте ко мне…

— Благодарю вас, Златопуст, — ответил директор.

Собравшиеся молча раздвинулись. Локонс, гордый и довольный, поспешил за Дамблдором, следом за ним двинулись профессор МакГонагалл, я и Снейп.

Эта была первая наша встреча со всей знаменитой троицей. Тогда они были такими напуганными, что показались мне совсем еще детьми.

Едва мы вошли в кабинет, как со стен кто куда побежали портреты Локонса, все — с накрученными на бигуди волосами. Живой Локонс зажег на письменном столе свечи и отошел, уступив место Дамблдору; тот положил на стол кошку и принялся внимательно ее изучать. Мистер Поттер, мистер Уизли и мисс Грэйнджер переглянулись и уселись на стулья подальше от света.

Дамблдор легонько ощупывал Миссис Норрис, почти касаясь ее шкурки кончиком крючковатого носа, на котором сидели очки-половинки. Профессор МакГонагалл тоже склонилась над кошкой, сощурившись, как Дамблдор. Снейп отошел в тень, губы его кривила едва заметная усмешка. Я стояла возле двери и молча, наблюдала за всеми.