Наконец Финрод засмеялся и спросил:

— Может, оставим Тургона доделывать здесь все самостоятельно?

— Ну нет, мы должны за ним наблюдать, — ответил Фингон. — Мастер Сэмуайз не желает никаких фонтанов!

***

В конце концов, оказалось, что для постройки хоббичьей норы требуется не так уж много времени — не столько, сколько рассчитывали эльфы и даже не столько, сколько рассчитывали хоббиты; Сэм дивился тому, как быстро они работают. Когда работа стала подходить к концу, Фингон даже стал находить некоторую привлекательность в норе. Сам он по-прежнему отказался бы жить в ней, но нора, которую построили Тургон и Финрод — с её длинными комнатами в холме, круглыми окошками, выходящими на запад и восток, с высокими потолками и теплым деревянными полом — казалась очень правильной и красивой. Был и сад, разбитый на безветренной стороне и укрытый от морских бурь, которым распоряжался Сэм; посадили и ряд стойких молодых елей как защиту от ветра.

Когда всё было готово, все, кто помогал —, а к тому моменту это была половина нолдор Тол Эрессеа — пришли, чтобы помочь Фродо и Сэму перенести вещи в их новый дом, и для последующего празднества. Было двадцать второе сентября по ширскому календарю — и это был сто пятнадцатый день рождения Фродо.

Торжество длилось почти всю ночь, потому что эльфы, хоть и не празднуют свои дни рождения (в этих делах у них свои обычаи), очень любят разные праздники, и редко упускают подходящий для них повод. Пришли также большинство друзей хоббитов, и Сэм с Фродо потратили добрую часть вечера, выкуривая трубочку табака вместе с Олорином Митрандиром, которого они называли Гэндальф, и который, казалось, находил всю историю со строительством хоббичьей норы на Тол Эрессеа весьма и весьма забавной.

После танцев, Финрод достал арфу и воскликнул:

— Слушайте сказ о Фродо Девятипалом и Кольце Судьбы!

Все были очень рады, поскольку это был отличная история, и Финрод рассказывал её очень хорошо. Только в одном месте его прервали: Фродо остановил его в той части истории, где Сэмуайз Храбрый осмелился спасти своего хозяина из башни Кирит Унгол и сказал, что Финрод не сказал об этом всего, чего следовало бы сказать. Хоббит пересказал это вновь, более простыми словами, но очень сильно, так, что эльфы, сначала смеявшиеся над орками, которые боялись воображаемого эльфийского война с мечом и секирой, были глубоко тронуты мужеством Сэмуайза. Многие из них плакали, когда Фродо пел своим слабым голосом гимн звезд, которым Сэм воскресил в нём надежду, и так он нашёл его.

Фингон тоже плакал.

Он все ещё молча плакал, когда Финрод снова стал рассказывать историю о страшном походе в Мордор. Фродо побледнел, и Сэм взял его за руку. Финрод перевел историю к Гибельной Трещине, и конечному неожиданному шансу, что был дарован в самом конце; потом он пел о падении Голлума с его драгоценностью в вечный огонь, и разрушении Черной Башни, и об орлах, которые летели на помощь, когда Гора Рока рушилась. Король был коронован, и история закончилась, и, Финрод провозгласил звучный финальный аккорд — восхвалите их великой хвалой! Все эльфы подхватили его слова, но Фродо всё ещё молчал. Щеки Фингона были покрыты слезами. Тургон, сидящий справа, тихо позвал его по имени.

— Хорошая история, — сказал Фингон. — С хорошим концом, - он, как мог, улыбнулся.

***

Фингон, Тургон и Финрод завтракали на следующий день с хоббитами и Гэндальфом, который ещё не кончил смеяться над самим фактом существования хоббичьей норы в эльфийской стране. Это был веселый завтрак, и Фродо, и Сэм весело хлопотали, угощая гостей яйцами и тостами, сосисками и беконом, молодым картофелем и жареными грибами, свежими фруктами и овощами, и, конечно же, чаем — традиционный ширский завтрак, который Гэндальф поглощал с немалым удовольствием, а эльфы — с интересом и благодарностью.

— Это самое малое, что мы можем сделать, чтобы вам сказать — благодарствуем за вашу доброту, — сказал Сэм. — Даже наш дорогой Странник не мог бы быть добрее, я уверен, а он очень важный человек, сами знаете: он — великий король!

— За твоим столом сидят три Великих Короля, мастер Сэмуайз, и они долго трудились собственными руками, чтобы построить дом, которым вы будете пользоваться не дольше, чем для них глазом моргнуть — так что я думаю, ты можешь сказать, что они самое меньшее так же щедры, как и Арагорн, — хмыкнул Гэндальф.

Сэм смутился от его слов, однако Фродо рассмеялся.

— Нолдор всегда любили работать своими руками, — сказал Финрод.
– И, кроме того, мы три короля, которые сейчас мало чем могут заняться. В то время, как наш заморский родственник помнит ваш маленький народ даже когда у него есть другие важные дела, и у него остаётся меньше времени думать обо всём остальном. Я, например, рад, что заслужил такое высокое сравнение. Не смотрите на меня так смущённо, мастер Сэмуайз! Мы, как мне кажется, можем вас заверить на ширский манер — для вас завсегда с радостью!

— Уж ты-то да, с радостью! — сказал Фингон, смеясь.

— Ну, кузен, тебя никто не заставлял копать! — сказал Финрод. Тургон тоже ткнул Фингона локтем, и пока они смеялись, удивленный Сэм воскликнул:

— Но почему наш Странник — ваш родственник?

— Он и королева Арвен оба мои внуки в какой-то степени, — сказал Тургон. — Хотя я никогда их не увижу. Они слишком дальние родственники, а Элессар ещё дальше.

Теперь Сэм не утихомирился, пока ему не изложили всё семейное древо — или по крайней мере, столько эльфийской генеалогии, сколько можно было нарисовать на обратной стороне оставшихся планов хоббичьей норы. Фродо тоже это понравилось, хотя он почти всё это уже знал: ведь хоббиты обожают генеалогии, и они кажутся им ещё более интересными, если им уже многое о них известно. Вскоре Гэндальф встал, смеясь: