С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что грех не может находиться в разуме. В самом деле, грех любой способности является ее изъяном. Но изъян разума не является грехом, напротив, он оправдывает грех, поскольку человеку простительно грешить по неведенью. Следовательно, грех не может находиться в разуме.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (1), первичным субъектом греха является воля. Но разум, направляя волю, предшествует ей. Следовательно, грех не может находиться в разуме.

Возражение 3. Далее, грех может быть связан только с тем, над чем мы властны. Но мы не властны над совершенством или несовершенством нашего разума, поскольку одни наделены живостью, а другие – отсталостью разума по природе. Следовательно, в разуме нет никакого греха.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что грех может находиться как в низшей, так и в высшей [части] разума [447] .

Отвечаю: как было показано выше (1,2, 3), грех любой способности является актом этой способности. Далее, разум обладает двояким действием: одно из них является надлежащим актом в отношении надлежащего объекта, и это – акт познания истины; другое является актом разума, определяющим другие способности. И в обоих случаях в разуме может быть обнаружен грех. В первом, когда он допускает ошибку в познании истины, каковая ошибка вменяется разуму в качестве греха, когда он пребывает в неведении относительно вещей, которые он способен и должен знать. Во втором, когда он или отдает распоряжение на неупорядоченные движения более низких способностей, или предумышленно не препятствует им.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент рассматривает изъян со стороны надлежащего акта разума в отношении надлежащего объекта, а также в том случае, когда речь идет об изъяне в познании того, что познающий не способен познать, в каковом случае изъян разума не является грехом и человек оправдывается от греха, что очевидно на примере действий душевнобольного. Если же говорить о том изъяне разума, который проявляется в отношении вещей, которые человек способен и должен знать, то он полностью не оправдывается от греха и изъян вменяется ему как грех. Что же касается того изъяна, который связан с действием определения других способностей, то он во всех случаях вменяется разуму как грех, поскольку разум всегда может устранить этот изъян посредством надлежащего акта.

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано в том месте, где мы рассматривали акты разума и воли (17, 1), воля движет разум и предшествует ему в одном отношении, а разум движет волю и предшествует ей в другом, благодаря чему и движение воли может быть названо разумным, и акт разума – произвольным. Следовательно, грех обнаруживается в разуме или потому, что он является произвольным изъяном разума, или же потому, что разум является началом волевого акта.

Ответ на возражение 3 очевиден из вышесказанного.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что грех удержанного удовольствия не находится в разуме. В самом деле, как уже было сказано (31, 1), удовольствие – это движение желающей способности. Но желающая способность отлична от разума, который является схватывающей способностью. Следовательно, удержанное удовольствие не находится в разуме.

Возражение 2. Далее, то, какой способности принадлежит акт, показывает его объект, поскольку способность определяется к объекту через посредство акта. Но удержанное удовольствие подчас связано не с разумными, а с чувственными благами. Следовательно, грех удержанного удовольствия не находится в разуме.

Возражение 3. Далее, о вещи говорят как об удержанной из-за ее задержки во времени. Но временная продолжительность не обусловливает принадлежности акта к той или иной конкретной способности. Следовательно, удержанное удовольствие не находится в разуме.

Этому противоречат слова Августина о том, что «если согласие на чувственное наслаждение удовлетворяется одной лишь мыслью о наслаждении, то я считаю, что это можно рассматривать, как если бы одна жена съела запретный плод» [448] . Но, как разъясняет Августин в том же месте, под «женой» тут надлежит понимать низшую часть разума [449] . Следовательно, грех удержанного удовольствия находится в разуме.

Отвечаю: как уже было сказано (5), грех может находиться в разуме не только со стороны надлежащего акта разума, но иногда и со стороны определения человеческих действий. Далее, очевидно, что разум определяет не только внешние действия, но также и внутренние страсти. Поэтому о грехе говорят как о находящемся в разуме не только тогда, когда разум оказывается неспособным [должным образом] определить внешние действия, но и тогда, когда он оказывается неспособным [должным образом] определить внутренние страсти. При этом он бывает неспособным [должным образом] определить внутренние страсти двояко: во-первых, когда он отдает распоряжение на беззаконные страсти, например, когда человек предумышленно возбуждает в себе движение похоти или гнева; во-вторых, когда он оказывается неспособным предотвратить беззаконное движение страсти, например, когда человек, обдумав и придя к заключению, что восстающее движение страсти является неупорядоченным, тем не менее, задерживается на нем и оказывается не в состоянии его устранить. И в этом смысле о грехе удержанного удовольствия говорят как о находящемся в разуме.

Ответ на возражение 1. Действительно, удовольствие находится в желающей способности как в [своем] ближайшем начале, но оно [также] находится в разуме как в [своем] первом двигателе, а нами уже было доказано (1), что те действия, которые не переходят во внешнюю материю, являются субъектами своих начал.

Ответ на возражение 2. Разум обладает надлежащим и явным актом в отношении надлежащего ему объекта, но он [к тому же] осуществляет определение всех объектов тех более низких способностей, которые могут быть определены разумом, и по этой вот причине связанное с чувственными объектами удовольствие также подпадает под определение разума.