Видимо, картина их не радовала, и, возможно, поэтому тилапы не спешили приближаться. Похоже, что они собирались уходить: постепенно разворачиваясь в сторону, два или три из дюжины животных начали медленно удаляться.

Только один из группы не щипал траву и пока не хотел уходить. Кажется, он смотрел прямо на Риша, который был обращён к нему боком и слишком погружён в свои мысли, чтобы замечать, что происходит вокруг. Рэй прищурился, и ему показалось, что он видит белое пятно на носу тилапа, отставшего от своих собратьев.

— Посмотри-ка, — человек ткнул оцепеневшего шуа в бок, — провалиться мне на этом месте, если это не Туся и если не тебя он ждёт!

Риш встрепенулся, всмотрелся в ушастых и, повернувшись к Рэю, выпалил:

— Это он!

Рэй с облегчением увидел, что глаза юноши искрятся радостью. Риш, не раздумывая, бросился к тилапу, на ходу доставая сафата — лакомство нечастое в рационе Народа — и увлекая за собой Рэя.

Сегодня каждый шуа в посёлке получил по два ореха величиной с кулак. Большинство припрятало один орех на потом: кто — для себя, а кто, как и Риш, для своих друзей тилапов.

Рэй, перед которым Тиша положила много орехов, не желая снова попасть впросак, как с рыбой хап, которой он изрядно хапнул, наблюдал за остальными и съел только один, а второй для него припас в своей сумке Риш.

Шуа обнял тилапа за шею и предложил покрытое шероховатой кожицей, мягкое, как ещё не вполне созревшая лещина, и ароматное ядро сафата. Туся откусил не более трети и ещё маленький кусочек от ореха, предложенного Рэем, потом кивнул и едва заметно повёл мордой в сторону остальных тилапов.

— Он принимает подарок, но хочет, чтобы мы угостили и других, — пояснил Риш.

Другие тем временем уже не паслись, а внимательно, как и шуа, наблюдали за этой сценой. Риш шагнул к тилапам и положил орех на траву, Рэй последовал его примеру. Туся уверенно пошёл к контейнерам, шуа и человек двинулись за ним.

Тиша улыбалась, как и другие шуа. В отличие от Рэя, они понимали, что сейчас произошло. Тилапы в последний раз окинули невесёлым взглядом белые нагромождения, три тилапихи съели орехи, деликатно разделив лакомство, и затем вся группа последовала за Тусей.

Они помогут. Перед подношениями устоять легко, а перед искренней и бескорыстной любовью — невозможно.

========== Глава 28. Беспокойство Рэя и тревоги Хранящей Покой ==========

Жизнь Светлой Опушки входила в спокойное русло. Все шуа с удивительной быстротой и лёгкостью привыкли к присутствию человека. Он продолжал интересовать Народ, но их добродушное любопытство почему-то совсем его не тяготило. Было приятно чувствовать себя частью их жизни, включиться в её спокойное, светлое течение.

Прошло всего несколько дней, но иногда Рэю казалось, что он всегда жил здесь. Ходил собирать тумисовые ягоды и поливать апуту; купался в реке; таскал контейнеры в посёлок; прикреплял их ремнями из плотной ткани к рыжим бархатным спинам добродушных тилапов, косящих на него умными лиловыми глазами; вместе с Ришем купал их в реке; смотрел на игры и возню малышей; ловил на себе внимательно-тревожные взгляды Тиши (у него такой сухой нос! должно быть, он простудился!!!); припасал угощение для тилапов; слушал по вечерам сказки, которые рассказывал старый Шиф, и сам рассказывал истории о других мирах, которые ему самому начинали казаться сказками.

Теперь, когда они больше не боялись нарушить утренний сон человека, он получил представление о том, что такое утро в Светлой Опушке. Конечно, это не та тишина, которая встретила его первое пробуждение на Шуали.

Сонные, иногда ворчливые голоса взрослых шуа, звонкие — детей и подростков; кто-то перекликается с одного конца посёлка на другой, пытаясь выяснить, что же они там, в конце концов, хотят получить на завтрак; на дальней стороне никак не могут определиться спросонок, а когда это, наконец, происходит, то с этой стороны им не без злорадства отвечают, что уже достали из кладовки что-то другое и, сопровождая свои действия непрерывным ворчанием, снова лезут в кладовку — менять на то, что попросили. Когда кладовка закрыта, с той стороны сообщают, что это даже лучше, что они достали то — другое, и менять его не надо…

А в это время на ручье малыши, хоть их и немного, поднимают такой визг, писк и плеск, что кажется — они разносятся по всему лесу.

Оказывается, утро — самое шумное время в жизни шуа. И Рэй встречал его улыбкой, какое-то время слушал многоголосую перекличку и возню просыпающегося посёлка, от которой улыбка нередко переходила в смех, потом выходил из зеленоватого сумрака домика под утренние лучи или мягкий обволакивающий свет пасмурного дня, и шуа, с ворчанием закрывавший соседнюю кладовку, улыбался (или улыбалась) ему.