— Как сложилась судьба у этого Гансика? У него семья в Белых Журавлях?

— Семьи у него нет, живет бобылем. Какое-то время с родителями проживал в Германии. Перед войной возвратился с матерью на Украину. Мать вскорости арестовали как шпионку. Никто не знает, так ли было на самом деле или по-другому. Егор уже был взрослым человеком, его вроде бы тоже намеревались арестовать, но он сумел скрыться. Где жил, я не знаю, а когда пришли оккупанты, Ткач, такая у него фамилия, был уже в форме немецкого фельдфебеля. Мы с ним встретились случайно, когда немцев прогнали. Он был рад встрече, рассказал, будто дезертировал из немецкой армии, куда попал по недомыслию. Теперь занимается торговлей. Я тут, в Севске, ему помогаю. Платит неплохо, тем и живу. Без него не знаю чем занималась бы.

Иван с посылкой прибыл в Белые Журавли поздно вечером. Но к началу следующего дня цифровая информация, снятая с этикеток консервных банок, пропутешествовавших в его сумке в Севск и обратно, оказалась в разведывательном отделе штаба войск НКВД по охране тыла Юго-Западного фронта.

Утром Егор встретил курьера у прилавка Лизки. Заметно припекало солнце. Он снял шапку, расстегнул пиджак. Его бесцветные с проседью волосы, слипшиеся от пота, клочьями сбились на голове, торчали в разные стороны.

— Она что, рехнулась? — с наигранным неудовольствием брюзжал он, услышав сообщение о повышении цены на тушенку.

— У меня же нет счета в Госбанке.

Внимательно выслушал Егор информацию о появлении у Ганки нового вздыхателя, скептически улыбнулся.

— А чего тут особенного, — заметил Иван, наблюдая за гримасой собеседника, — женщина она еще не старая, мужики сейчас в дефиците, и вдруг — молодой, здоровый. Далеко не каждая устоит от соблазна помиловаться. Уж не ревнуете ли вы?

— Нет, что ты. Ганка всегда была вертихвосткой. Как магнит всякие железки притягивает, так и она любовников своей белозубой улыбкой. Но такие нужны ненадолго, в лучшем случае на один день, потому всю жизнь одна, без мужа.

Желтозубый надолго задумался, не обращая внимания на непорядок в своем туалете. Настало время решиться на очень важное и ответственное дело, а его «остолопы», как он величал своих помощников, не годились для этого: все как один — лихие исполнители, а думать не способны. Им бы взрывать, убивать, поджигать, а как только появляется нужда что-то сообразить — стена непроницаемая, глушь. Самому приходится думать за всех. А нужен человек энергичный, способный самостоятельно анализировать оперативную информацию и принимать соответствующие решения.

Егор посмотрел на Ивана. «Нет. Этот подойдет для связи с Ганкой. Если она сможет втянуть в свои амурные сети нового знакомого, его можно использовать для укрепления севской группы. Там тоже нужен новый человек».

— Ты не знаешь того крепкого парня, который увивается за симпатичной девушкой розового возраста? — обратился он неожиданно к Ивану.

Тот с изумлением поднял брови:

— О ком речь?

Не обращая внимания на удивление собеседника, Егор продолжил мысль:

— Тебе надо с ним познакомиться, а потом меня представишь. Полсотни рублей получишь за труды. Язык у тебя подвешен на веселой нитке, чешет помелом, работа не обременит.

— За пятьдесят познакомлюсь, если покажешь, с кем. А на симпатичных я не заглядываюсь, робость берет.

Иван с трудом удержался, чтобы не выразить изумления, когда Желтозубый указал в толпе на Сергея с Галиной.

— Зачем тебе эта красивая пара? Уж не собираешься ли отбить красотульку? Ты смотри, парень он здоровый, с ним вряд ли сцравишься.

— Требуется перевозчик, а возможно, и продавец сахара. Дело прибыльное, можно хорошо подзаработать.

— А если он не пожелает знакомиться? Сейчас на такое люди идут неохотно, опасаются.

— Захочет! Иначе мы его симпатичную умыкнем.

— «Мы» — это кто?

— Не задавай глупых вопросов, когда речь заходит о деньгах, особенно больших.

Поразмыслив минуту-другую, Егор заявил, что впредь они будут говорить о делах коммерческих через его помощника.

— Ты помнишь того парня, — сказал он, — с которым ездил в Севск за консервами?

— Шофером, что ли?

— Нет, другого. Который туда и обратно трясся в кузове и с тех пор насморк не может вылечить.

— Не смотрел на него. Надобности не было. А зачем он туда ездил, если не секрет?

— Подружись. У него денег — куры не клюют, — не отвечая на вопрос, посоветовал Егор.

— Мне без разницы, кто будет платить.

— Это хорошо! Он тебе обязательно понравится.

Желтозубый приподнял руку над головой, и к нему тут же подошел человек, с которым Иван имел «удовольствие» ехать под брезентом в кузове автомашины.

— Зитцер, — прогундосил подошедший.

Невысокого роста, широкоплечий, голова на короткой шее, отчего верхняя часть туловища смотрелась обрубком. Глаза чурбана открыто неприязненно смотрели на Ивана. Во встречном взгляде оперативника, напротив, светилась искренняя радость встречи.