– Кто там?

В ответ раздались грубые голоса с требованием немедленно открыть. Мы с Зиной тоже проскользнули на веранду, и я взяла братика за руку. А то ведь ещё и откроет по глупости. В дверь продолжали стучать и дёргать за ручку. Хлипкий крючок подпрыгивал.

– Сорвут, - с отчаянием сказала Зина.
– Или стёкла выбьют.

Увы, на веранде ставен не было. Мы поспешили в дом и закрыли на щеколду внутреннюю дверь, плотную и прочную. А вскоре затряслась и она. Незваные гости всё-таки прорвались на веранду. Не знаю, кто там ломился - привидения или нет, но сразу подумала, что пора звонить в милицию. Телефон висел на стене в коридоре. Я набрала номер: в ответ раздались частые гудки. Однако я нарочито громко закричала в трубку:

– Алло, милиция!

В ответ - те же частые гудки. Зато дёргать дверь перестали. Может, услышали мои крики? Но надолго ли утихомирились? Поймут, что я не дозвонилась, и опять начнут ломиться. И вдруг телефон сам зазвонил: резко и неожиданно. Я опять сняла трубку и сквозь посторонние шумы услышала:

– Из колонии вас беспокоят...
– назвали фамилию и звание.
– Братья Вачковские у вас там не объявлялись?

У меня голос пропал. "Значит, они живы, - стучало в голове.
– Не привидений, а живых людей надо бояться".

Зина заметила, что со мной творится что-то неладное, и насела:

– Чо такое?

– Братья Вачковские, оказывается, живы. И опять сбежали.

Лучше б не говорила!

Большая, добрая Зина с взрослой грудью запаниковала. Она с ужасом заметила, что в засовы ставен не просунуты железные пальцы. С улицы открывай, кому не лень. Ну, папа! Такой беспечный! Зачем тогда и ставни было закрывать?

К счастью, железки лежали тут же, на подоконниках. Мы едва успели воткнуть, как ставни затряслись от ударов. А в других комнатах?.. Мы побежали проверять. Везде успели! Только в дальней, обычно пустовавшей комнате попали впросак: железного пальца на месте не оказалось. И тогда Женька отважно сунул в отверстие свой указательный пальчик. Я побежала на кухню, взять вилку или что-нибудь подходящее. Зина только бесполезно кудахтала. А я ужасно боялась, что услышу за спиной крик брата. Мама планировала купить пианино, а Жеку отдать в музыкальную школу. Куда ж ему со сломанным пальцем?

Благо мне попались на глаза ножницы, и я стремительно вернулась. Палец брата остался целым и невредимым. Да и, правда, никто в это дальнее окно не ломился. Подёргав несколько ставен, они самую последнюю не опробовали. Наверно, решили, что и она заперта.

Внезапно погас свет. Это и раньше часто случалось, так что я в общем-то привыкла. Но теперь кромешная темнота на меня подействовала. И не только на меня. Зина стала причитать, призывая на помощь "матерь божью". Я на ощупь нашла свечку и спички. С зажжённой свечой вернулась в гостиную, где притихнув, забравшись с ногами на диван, сидели Зина и брат.

Наступила зловещая тишина. Никто нас не беспокоил. Может, они убедились, что нас не достать, и ушли? Или притаились и выжидают? Придумывают, как проникнуть?

Дом остыл. Мы все дрожали. Накрылись одеялом, но не помогло. Тогда решили затопить печь. Благо у печки лежали горкой дрова, и стояло ведро с углём. Я светила. Зина открыла чугунную дверцу. У-у-у!
– загудело в дымоходе; свечка погасла. Что-то загремело по железу крыши, а следом раздались неразборчивые голоса. Наша нянька в ужасе закрыла дверцу и подпёрла её кочергой. Хотя я, правда, засомневалась, что взрослому человеку можно к нам проникнуть через узкий дымоход. Зине об этом говорить не стала. Толку, она сказала бы, что это не люди, а привидения. И действительно, голоса были какие-то утробные, нечеловеческие. Мы все втроём с головами спрятались под одеяло, замолчали и прижались друг к дружке.

На дворе, наверно, уже стояла глубокая ночь. Сколько прошло времени - не представляю. Мы с тревогой прислушивались, что происходит во внешнем мире и вроде слышали стуки, голоса, крики, а может, это нам с Зиной снилось или мерещилось. Свет несколько раз включался и выключался... Жека вдруг растолкал нас обеих.

– А знаете чо, - зловещим шёпотом сказал он, - они могут через подвал к нам залезть. На улице под верандой есть вход. А оттудова можно через погреб в дом. Я один раз так сделал. Мама меня ругала.

Погреб находился в самой дальней комнате - в той самой, где Жека чуть не лишился пальца. Мы помчались туда и попытались поставить на крышку что-нибудь тяжёлое. Комод с бельём нам не поддавался. Здоровая, как иной мужик, Зина совсем ослабла от страха.

Поздно! Не успели!

Крышка погреба на наших глазах приподнялась, и оттуда показалось страшная, лохматая морда...

– И-и-и!
– завизжала Зина и грохнулась в обморок.

С тех пор прошло много лет. На руднике мы жили сравнительно недолго; папу опять перевели - с повышением. В конечном счёте мы осели в краевом центре. Я закончила универ и теперь сама сею "разумное, доброе, вечное", хотя так утверждать, конечно, самонадеянно. По крайней мере, стараюсь, чтобы мои ученики преодолели застарелые, но вновь возродившиеся предрассудки и суеверия. А вот мой брат стал одним из тех шарлатанов, которые их успешно используют. Из музыкальной школы он сбежал, учился плохо, больше шлялся по улицам с друзьями. Тем не менее, умудрился закончить какой-то сомнительный вуз, где-то стажировался и сейчас именует себя доктором паранормальных наук. Иногда я, несмотря на наши идеологические расхождения, всё же навещаю его. Он вальяжно встречает меня, нищую учительницу литературы. Мы сидим в его шикарном кабинете, заставленном и увешанным поклонениями различных культов. Прямо над столом висит голова вепря, подаренная дядей Васей в ту роковую ночь.

– Подожди, Ольга.

На приём к брату пришла расфуфыренная дама бальзаковского возраста, и он, в моём присутствии, её долго "просвещал". Когда она удалилась, вполне удовлетворённая его прогнозами и советами, я сделала ему порицание.

– Евгений, ты же сам не веришь в то, что говоришь.

– А мне и не обязательно верить, - ухмыльнулся он.
– Главное, чтобы клиенты верили.

– Жулик!
– не выдержала я.

– Не жулик, а врачеватель. Цель достигнута: женщине стало комфортней.
– Он лукаво посмотрел на меня.
– Помнишь Зину? Вот благодатный был объект для внушения.