– Что за бред ты несёшь о моей кончине? Ты собрался меня убить? Не смеши. У тебя не хватит духа даже зарезать курицу, окажись ты на необитаемом острове, - граф допил коньяк и взяв хрустальный прямоугольный графин наполнил бокал вновь.
– И о каком унижении ты говоришь? Ведь ты сам поставил себя в такое положение, придя ко мне в первый раз с протянутой рукой. Я мог бы дать тебе больше, взять тебя в дело. Но твой жалкий вид, твоё унижение передо мной, а особенно перед деньгами, которые ты боготворишь, сыграли с тобой злую шутку. Ты хотел разжалобить меня, но вызвал лишь отвращение. А теперь скажи что я не прав?

– Я не знаю и не умею читать ваши мысли, но своё вы уже получили. И мне незачем стрелять в вас или резать вам горло. Одно из любимых средств Борджиа уже начало своё действие.

– Что ты сказал? Ты отравил меня? Жалкий слизняк! Признавайся, ты это сделал? Как? Когда?
– граф схватился рукой за горло, дыхание у него спёрло. Сердце суматошно металось в груди, гоня потоки крови по внезапно начавшим сужаться сосудам.

– Несколько минут назад, пока вы лазали в сейф за своей подачкой, - усмехнулся гость.
– Всё кончено. Я заберу стилеты, продам их, и мне хватит денег до конца дней и моим потомкам на несколько поколений, - ухмыльнувшись, мужчина допил коньяк и пристально посмотрел на графа.

– Идиот. Ты не сможешь их продать. Тебе никто не заплатит и рваного франка. Все знают, что стилеты у меня. Возникнут вопросы, - силы оставили графа и он вынужден был сесть в полукресло, облокотившись локтями о стол.

– Не врите. Никто ничего не знает кроме посредника. Даже ваша супруга. Вы настолько жадны и трусливы, что даже ей ничего не сказали. А с посредником я договорюсь. Заметьте, ведь я мог и не говорить вам, что выполнил ваше поручение, а просто присвоить деньги, которые вы дали на покупку и коллекцию.

– Присвоить деньги? Что ты этим хочешь сказать?
– лицо графа исказила гримаса боли.

– Штофман умер, так же как и вы в страшных мучениях, расплатившись за грехи своего отца. Я не заплатил ему ни копейки. Теперь говорю об этом вам, чтобы вы в полной мере почувствовали, как это быть обманутым и раздавленным, - ухмыльнулся гость.

– Да кто ты такой, чтобы судить людей за их грехи? Кто дал тебе право выносить приговор и приводить его в исполнение?

– Вы отец. Я ваш достойный сын. И я поменял решение. Когда вы покинете этот мир, то я доберусь и до вашей супруги и до сына. Потом простая процедура - экспертиза ДНК и я полновластный владелец вашего состояния и этого поместья. Всё это будет моим. И этот кабинет тоже. Великолепная расплата за унижение женщины и маленького ребёнка. Не находите граф?

– Ублюдок. Жалкий ублюдок. Господи ну почему твоя мать не послушала меня и не сделала аборт? Зачем она родила такое чудовище как ты?
– мужчина приложил руки к животу и согнувшись скорчился от приступа боли пронзившей его тело.

– Чтобы вы расплатились за свои грехи отец. Прощайте. Лёгкой вам кончины, - мужчина встал со стула и свернул чехол со стилетами. Взяв со стола пачки купюр, сложил всё в элегантный стильный рюкзак. Накинув его на плечо, он подошел к окну, открыл створку. Встав на подоконник, гость ступил одной ногой, на перекладину дюралевой лестницы заранее приставленной им к карнизу. Проверив лестницу на устойчивость, мужчина в последний раз взглянул на умирающего графа и покинул кабинет, прикрыв снаружи створки окна.

Добравшись до земли, мужчина, подняв воротник пальто, укрывая лицо от холодных струй дождя, убрал лестницу от стены, сложил её и вернул на место под навесом хозяйственной пристройки. Потом набрав ведро воды из высокой деревянной бочки, стоявшей под водосточной трубой, он вернулся к стене, где стояла лестница. Устранив оставленные на мокрой земле следы своего пребывания, он вылил на это место ведро воды, бросил его в кусты и быстрым шагом направился в сторону леса, темневшего на фоне тёмно-серых облаков затянувших ночное небо. Подойдя к опушке, он направился к одинокому домику. Достав из кармана ключ, мужчина вставил его в замочную скважину. Но не успела его рука сделать и пол оборота, как сзади раздался хриплый голос.

– Наконец-то ты попался мерзавец! Я тебя сейчас хорошенько отделаю, чтобы тебе было неповадно воровать мой сидр и кальвадос. Ты что же думал, старик Валиньи совсем из ума выжил и не заметит, как кто-то прикладывается к его бутылкам? А ну ка повернись! Дай я рассмотрю твою гнусную физиономию, - говоривший закашлялся и осветил силуэт мужчины лучом переносного фонаря.
– О! Да это ты маленький гадёныш. А я то думал, кто ко мне повадился? Теперь всё ясно. Что это ты там притащил? Я видел в бинокль, как ты вылезал из окна графского кабинета. Опять какие-то пакости готовишь?
– Валиньи снова закашлялся.
– Вот чёртова простуда, даже глинтвейн её не берёт. Открывай дверь, раз пришёл, посмотрим на твою добычу.

Мужчина, стоявший у двери не шевельнулся.

– Давай открывай я тебе сказал, а то пальну в спину из обреза и никто мне ничего не сделает. Скажу, что вора поймал, - Валиньи шагнул ближе и упер в спину гостя обрез вертикальной двустволки.

Повинуясь приказу, посетитель отпер дверь и шагнул внутрь. Валиньи последовал за ним, но не успел включить свет, как получил удар по голове дубовым табуретом, который он сам же и выстругал из ствола старого дерева. Охнув, старик осел на пол, потеряв сознание.