– Дашков, ты последний романтик на земле, - она, улыбаясь, взъерошила его волосы.

– И меня страшно задело, что ты тогда так равнодушно скользнула по мне взглядом. Как правило, женщины засматриваются на меня!

– О, я даже не подозревала, какие охотничьи инстинкты пробудила в тебе, дорогой. А мне ты тогда страшно не понравился! Ты так на меня смотрел, словно собирался купить!

– А я и собирался. Потом понял, что дохлый номер, и решил, что придется понравиться этой восхитительной, капризной блондинке. А потом, когда на следующий день, я увидел тебя в ресторане -- понял, вот она -- судьба. Это твое красное платье...Это был контрольный выстрел по моему бедному сердцу.

Он помолчал.

– Лиза, а почему ты все-таки выбрала меня? Чем я тебя взял?

Лиза улыбнулась:

– Ээээ, думаю, тортом!

– Тортом?
– он даже привстал на локте.

– Да, тортом! Когда ты, поздним вечером, мельком говоришь малознакомому мужчине, что завтра у тебя проверяющий, и что ты не успеваешь испечь любимый "Наполеон" этого самого проверяющего, а потом, в восемь утра, этот торт уже в твоем кабинете - это невероятно приятно. Это дорогого стоит. Это стоит больше всех роз и подарков!

– Вы - необыкновенная женщина, мадам!

– Я тоже так думаю. Понимаешь, Николя, духи, украшения и прочее -- это все -- декорации, а торт -- это настоящее! Умная женщина должна отличать настоящее от декораций. Дашков, а как случилось, что ты, по слухам - такой убежденный холостяк, сделал мне предложение чуть ли не в первый день знакомства, а?

– Лиза, когда встречаешь такую женщину - надо хватать ее моментально! Зазеваешься -- и тут же уведут!

– А если серьезно?

– Серьезно?
– он помолчал.
– Такие, как ты -- никогда не согласятся быть любовницами. А потом еще и не простят, что ты посмел предлагать "низкие", гражданские отношения. Я что, не прав?

– Прав...Ты прав.

Уже под утро, обхватив руками ее голову, он вычитывал ей мораль:

– Никогда больше, никаких восточных танцев для других мужчин! Только для меня! Ты поняла? У тебя такая фигура...Мужикам сносит крышу! Я убью тебя, если это увидит кто-нибудь еще! Только для меня! Ты поняла?

Она улыбалась. Она и заснула под его угрозы. Засыпая, еще успела подумать: "Нет, ну какое у него врожденное высокомерие -- "Значит, потом понравлюсь! Я не могу не нравиться!"

Вечером следующего дня, он привез ей изящные, продолговатые бриллиантовые серьги. Она отреагировала очень спокойно, словно он купил салфетки на кухню. Только подумала: "Как странна жизнь... Еще месяц назад я не могла позволить себе серьги из бисера."

Лиза наслаждалась своим маленьким отпуском, спала допоздна, пекла торты, валялась в версальской постели, часами играла на пианино, примеряла шубы, брызгалась новыми духами, читала новое издание очень занимательных дневников Марии Башкирцевой и поражалась, что, оказывается, на Полтавщине, уже давным-давно родилась блондинка, которая не могла сложить себе цены. А Лиза то думала, что она -- первая.

Оксана Ивановна вышла на работу шестнадцатого, и весь день приводила дом в порядок. Эти две недели им практически не занимались. Лиза попробовала было пропылесосить на кухне, но Дашков прикрикнул на нее, что это, мол, не царское дело и чтоб бегом прекратила. Она допылесосила, но больше своих попыток не повторяла.

Анна Григорьевна с Костиком упорно сидели в селе. Дашков позвонил теще и предложил приехать за ними. Анна Григорьевна наотрез отказалась и сообщила, что они вернутся в Полтаву только после Крещения. Костик соскучился по маме, но не настолько, чтобы оторваться от новорожденного теленка коровы Зины. Была б его воля, он бы вообще не выезжал из села, заявил ее сын.

Дашков немного обескураженно рассказал Лизе о звонке теще.

– Она не хочет возвращаться. Ты извини, Лиза, но я не настаивал. Знаешь, с землячками Роксоланы -- шутки плохи. Чуть что -- и секир-башка будет.

– Точно-точно, - подтвердила его супруга.

Лиза похорошела. Она стала так красива, что вслед ей оглядывались прохожие. То ли подошел этот возраст -- максимального расцвета женщины, то ли удачный выбор супруга, то ли новый блеск в глазах, то ли новая одежда и украшения, не важно, что сделало ее такой. Важно, что именно теперь, в 34 года, она впервые почувствовала, что стала женщиной.

И с интересом обнаружила, что женщиной становишься не тогда, когда происходит болезненный и неприятный процесс дефлорации, и не тогда, когда становишься матерью, а тогда, когда переживешь подлость и предательство, когда в ужасе завоешь на могиле близкого человека, когда с болью и отчаянием будешь биться за сам факт своего существования, и, когда в тоскливом одиночестве, уже совершенно не надеясь встретить своего принца, вдруг получишь такой подарок от судьбы. Она действительно считала Дашкова подарком, но вот часто говорить ему об этом не собиралась. Лиза решила, что Женщиной становятся, конечно, и в обстоятельствах и во времени, но еще и встретив своего Мужчину.

Она проснулась в отличном настроении. Поболтала в кабинете Дашкова по скайпу с Вероникой, и вдруг, еще разговаривая, опять заметила уголки фотографий, они выглядывали из папки на его столе. Она нетерпеливо закончила разговор, отключилась и схватила фото. Их было четыре: Лиза в сексуальной позе сидит на коленях у программиста Вани и растирает попкой салфетку. Все вокруг хлопают и хохочут. Это же фото с закрытого новогоднего корпоратива! Там вообще не было чужих! Или...под конец, все-таки, были какие-то? Ну, это уж слишком!