Дима кричал так, будто от него вживую отрезали плоть ржавым ножом. В глазах помутилось, и, уставившись на свои руки, он, будто в некачественном кино, увидел, как рябили пальцы, отбрасывая серебристую тень.

"Как в твоей книге..." - Дима не на шутку испугался.

Дверь распахнулась, и в палату ворвалась дежурная медсестра.

– Что стряслось?!
– первым делом она увидела оторванные с одной стороны колеса от койки и тут же указала на них пальцем.
– Это как вообще?!

– Я не знаю... я спал...
– стараясь не замечать боли в теле, выдавил Дима.
– Может, от старости сломалась?

Она не поверила. Видно было, что медсестра серьезно напугана.

Впрочем, как и он сам.

8

Когда Андрей следующим утром пришел к Диме в палату, он сразу заподозрил неладное во взгляде, которым тот его смерил.

– Слушай...
– Андрюха начал спокойно, в душе искренне радуясь тому, что друг пребывает в сознании, - Аня сказала, что ты пришел в себя еще вчера, но я не смог вырваться с работы. Завис там допоздна, а в больницу меня бы уже не пустили.

– Серьезно?
– нарочито удивленно спросил Дима.
– Так, а почему не залетел в окно, как в твоей книге? Пообщались бы.

– Ты бредишь?
– осторожно поинтересовался Андрей, не на шутку взволновавшись. Он еще не понял, сарказм ли это был, или же Дима откуда-то узнал его секрет.

"Аня... неужели проболталась?!"

– Ты классно написал книгу, - продолжал Дима, - теперь я это понимаю. Прямо как пособие в некоторых местах. Смотри, чему я научился за ночь.

Прямо перед лицом Андрея возникла серебристая ладонь, демонстрирующая средний палец. Андрюха отшатнулся, врезавшись поясницей в прикроватный столик.

– Сколько их?!
– сразу же спросил он.

– Две. Но я не знаю, может, просто я слаб еще после аварии.

Андрей осмотрелся, теперь уже не таясь, подтащил к себе кистью стул и уселся на него наоборот, сложив руки на спинке.

– Ладно... думаю, о твоем самочувствии интересоваться смысла нет, - сказал он.
– Тут тема куда интереснее.

Дима скорчил гримасу отвращения.

– Я бы и рад что-то тебе сказать...
– начал Андрей, - только удивлен не меньше твоего. Давно это происходит?

– Сегодня ночью было первый раз. До комы никогда за собой такого не замечал. Вспоминая то, что ты писал в книге - вряд ли сила сидела во мне давно. Боюсь, что я бы уже пару раз ее пробудил. Как минимум, когда прыгал с парашютом.

– Ну... это немного не так работает, как я понимаю. Мог и не пробудить. Черт... вообще, то, что ты выжил - здорово. А то, что еще и приобрел - не менее здорово, - повторился Андрей.
– Теперь перед тобой откроется шикарный мир...

– Такой же шикарный, как в Саммерфилде?
– тут же спросил Дима.

Андрей вздохнул и опустил взгляд в пол.

– Ты не первый, перед кем мне приходится объясняться, - сказал он.
– И, знаешь, сейчас я не стал бы вести себя так же, но... что сделано, то сделано. Повернуть назад я не могу...

– Это странно, правда, - Дима закашлялся, - но когда я читал книгу, то думал несколько иначе. Все же вымысел есть вымысел... но то, что ты серийный маньяк...

– Был, - мрачно ответил Андрей.
– Я пересмотрел свои взгляды на мир и на то, как нужно с ним взаимодействовать.

– Не уверен, что с этим можно завязать, - сказал Дима, - но, честно говоря, я не то, чтобы не могу понять твои действия. Люди каждый день говорят: "Если бы я только мог, то ходил бы по улицам и наказывал негодяев". А потом понимают, что на сегодня план по пафосным речам выполнен, и можно идти домой жрать на диване пиво и чесать задницу. Мало у кого хватило бы духа на то, что ты утворил. Скажи... было в книге что-нибудь, что ты выдумал?

– Нет, - Андрей уже минуту смотрел на свои кеды и не собирался поднимать взгляд.

– Мне очень жаль Аню... бедная девочка.

Андрюха искренне удивленно посмотрел в глаза другу.

– А что?
– спросил тот.
– Мне действительно ее жаль. А тебя осуждать я не собираюсь. Пережить такое - не всем под силу. Завязать - тем более.

– Хм, только что ты говорил, что не уверен, что с этим можно завязать, - напомнил Андрей.

– Ну мы ведь говорим уже столько времени, и ты до сих пор никого не грохнул, - объяснил Дима.
– Значит, точно завязал.