Голова отозвалась противной болью, как только он попытался освободиться. Андрей понял, что его снова накачали наркотиками.

"Ладно...
– подумал он.
– Ты уже проворачивал это раньше. Просто будет очень больно".

Он нацелился на голову Джона и попытался сотворить кисть. Заболели виски. Андрей, как мог, подавил боль и попытался снова. Фокус в глазах пропал, затем он почувствовал, как нос согрело теплой кровью. На его левой ноздре налилась огромная капля, которая, сорвавшись, с громким хлюпаньем встретила пол.

Джон развернулся, как только услышал звук. Прямо навстречу серебристому кулаку, что встретил его челюсть. Потерявший ориентацию в пространстве солдат повалился на пол, а Андрей понял, что единственный способ для него остаться в живых в этой ситуации требовал от него создания еще одной кисти.

Он чувствовал себя отвратительно. К горлу подкатила тошнота, кровь из носа идти не прекращала. Зрение все так же не приходило в норму.

– Соберись!
– приказал себе Андрей.
– Сдохни, но сделай!

Джон застонал и попытался встать с пола. Счет пошел на секунды.

***

– А вот и Джон!
– бодрым голосом встретил Картер последнего вошедшего в комнату солдата своего личного отряда.
– Отлично, мы как раз подошли к самой сути. Альфред Лонг больше не представляет опасности. В данный момент он находится в комнате сто семнадцать, а его мозг представляет собой пустую чашу.

Солдаты зашумели. Слот обвел отряд взглядом и повысил голос.

– Да! Мы, наконец, закончили с тем, кто доставил нам столько неудобств в прошлом. Остановили одного из самых опасных врагов. Я не просто так говорю "одного из". Лонг оставил преемника. Девушку зовут Стелла, вы должны помнить ее из списка разыскиваемых за убийство в пределах Организации. Теперь она возглавляет список самых разыскиваемых. К счастью, из мозга Альфреда Лонга мы смогли извлечь информацию касательно места, куда она, вероятнее всего, направится. И это приводит нас к еще одному неоконченному делу. Признаться, я и не подозревал, что мы допустили столько проколов, но Кип Уокер также до сих пор жив.

В этот раз шум оказался еще громче. Картер подождал, пока толпа утихнет и продолжил:

– Мы отправляемся в Новую Зеландию, парни. Даже если Стелла Лонг не появится там, мы закончим с Кипом. Его давно должно было найти возмездие за предательство Организации, и теперь мы воздадим ему сполна! Данные об операции будут отправлены на ваши КПК. Свободны! Джон, задержись.

Картер не сдвинулся с места, пока с ним в зале не остался лишь командир отряда.

– Как прошло, Джон?

– Оба зачищены. Оставил их в кабинете. Парни заберут тела позже и отправят в Уэльс. Или я могу лично об этом позаботиться.

– Проконтролируй выполнение, - ответил Слот.
– Сейчас такое время, что я мало кому могу доверять. Сообщи Джорджу, чтобы готовили самолет. Он доставит тела в Уэльс. А мы отправимся за Уокером.

– Лонга отправляем тем же рейсом?

Картер кивнул.

– У тебя двенадцать часов на выполнение. Скажи Джорджу, что в Новую Зеландию мы летим с Нэдом. Пусть отдаст все требуемые распоряжения.

– Есть, сэр!
– кивнул солдат и покинул зал.

Он пошел по коридорам больницы, принадлежащей Организации, точно следуя маршруту, ведущему его к сто семнадцатому кабинету. Этот путь мозг Джона Холлоуэя знал до последнего шага, а, значит, теперь знал и Андрей, оказавшийся в его теле.

Риск остаться самим собой в здании, которое держал под контролем личный отряд Картера Слота, был слишком велик, поэтому Андрюхе пришлось импровизировать. Как бы больно ему не было расставаться с собственным телом, но альтернатива оказывалась еще хуже.

Впрочем, у него был план, как вернуться назад.

Но перед этим он должен был закончить старое дело. Обрубить все нити, ведущие к прошлому, исключить вероятность того, что все сможет повториться опять в случае неудачи.

– Все вон!
– приказал он медицинским работникам, приставленным к Лонгу.
– Приказ Картера, я должен проверить пациента!

Оставшись в кабинете наедине с Лонгом, Андрей опустил жалюзи на окнах и двери, и последний раз взглянул на лицо своего врага. В этот момент он даже пожалел о том, что Эл теперь представляет собой овощ, и не может испытать никаких чувств при виде того, что происходит.