Сначала меня обуял гнев, но, осознав свою беспомощность, я покорился неизбежному.

Постепенно крики солдат стали тише, а резкие, отрывистые приказы военачальников звучали все реже.

Я слышал, как Нестор обратился к солдатам с речью, — если бы его воинские способности были равны ораторским, он, несомненно, стал бы великим героем. Тем не менее красноречие старика помогло мне отвлечься — я с удовольствием прислушивался к его цветистым фразам.

Наконец звуки его голоса сменил топот ног удаляющихся солдат, после чего наступила тишина.

Она продолжалась очень долго, и я подумал, что все солдаты отправились на поле боя и лагерь опустел. Это вновь навело меня на мысль о бегстве — я стал пробовать крепость стягивающих меня ремней и задумчиво поглядывать на охранника. Очевидно, он догадался о том, что творится у меня в голове, так как со злобной усмешкой поднял с земли и прислонил к колену копье. Безусловно, он был бы только рад предлогу вонзить его мне в грудь, и мое первое движение стало бы последним.

Впервые мне в душу закралось отчаяние. Поведение солдата явственно давало понять, что все кончено и моя гибель близка. Меня обуял страх, и только колоссальным усилием воли я удержался от того, чтобы молить о милосердии моего стража.

Время текло невыносимо медленно. Мне казалось, что прошло уже немало часов после ухода солдат и что им уже пора возвращаться. Но вскоре, когда в шатер внезапно проник свет и я увидел, что клапан подняли и перекинули через шест, выяснилось, что еще не было и полудня. Сидящий неподвижно охранник вскочил с удивленным возгласом, который я повторил вслед за ним, как только в проеме появилась женская фигура с большой металлической чашей в руках.

Это была Гекамеда, рабыня Нестора!

Бросив на меня быстрый предупреждающий взгляд, она вошла в шатер и направилась к солдату, опирающемуся на свое копье.

— Я принесла тебе лемносского вина, — сказала девушка, протягивая ему чашу.

Солдат смотрел на нее с нескрываемым подозрением.

— Великая милость от дочери Арсиноя, — с усмешкой отозвался он.

— Что? — воскликнула Гекамеда удивленным тоном. — Ты сомневаешься в моих намерениях?

— О твоих намерениях я ничего не знаю. Я сомневаюсь в твоей доброте, и с полным основанием. Зачем девушке из Тенедоса утолять жажду афинянина? Угости вином своего отца — ему это не может повредить.

При этом грубом напоминании о покойном отце глаза Гекамеды вспыхнули, а губы задрожали от гнева.

— Меня не заботит твоя жажда, — ответила она сердито, но с достоинством. — Думаешь, мне нравится прислуживать таким, как ты? Старый Нестор приказал мне принести тебе вино, и я повиновалась. Я скажу ему, что ты не хочешь пить.

Все еще держа в руках чашу, она повернулась к выходу.

— Погоди! — остановил ее солдат. — Говоришь, вино прислал Нестор?

— Ты не ошибся. — Гекамеда язвительно добавила: — Может быть, мне сказать ему, что ты предпочитаешь получить вино из его собственных рук?

Когда она снова повернулась, солдат быстро подошел к ней и схватил ее за руку.

— Дай мне вино. Не знаю, что пробудило щедрость в таком скряге, как Нестор, но похоже, твои слова правдивы.

Гекамеда вырвалась, расплескав вино, и протянула ему чашу.

Я не сомневался, что вино отравлено. Возможно, я льстил себе, думая, что Гекамеда решила меня спасти, но я знал, что, будучи женщиной, она не могла остаться равнодушной к восхищению, которое светилось в моих глазах прошлой ночью.

Кроме того, я не забыл многозначительный взгляд, который девушка бросила на меня, войдя в шатер.

Я ошибся — вино было абсолютно безвредным. Но оно сыграло свою роль. Посмотрев на меня и пробормотав, что было бы не худо прихватить и кубок, солдат поднес чашу к губам. Он начал жадно пить, и чаша не позволяла ему видеть то, что четко видели мои глаза.

Это произошло с быстротой молнии. Рука Гекамеды скользнула в складки одежды и вновь появилась, сжимая кинжал. Еще одно стремительное движение — и чаша упала наземь, а вслед за ней солдат с кинжалом в боку.

Но Гекамеда не обладала ни силой, ни опытом воина. Вскоре стало ясно, что рана была не смертельная: хотя из нее хлестала кровь, солдат вскочил на ноги и бросился к Гекамеде, которая стояла в противоположной стороне шатра, закрыв лицо руками. Я не успел ее предупредить, и в следующий момент он стиснул горло девушки грязными пальцами.

Я понял, что нужно действовать без промедления.

Связанный, я использовал единственный способ движения — переворачиваясь с одного бока на другой, начал катиться по земле в сторону солдата и Гекамеды. Почувствовав внезапно какое-то препятствие, я увидел копье охранника и стал перепиливать о его острие ремни, стягивающие мои запястья. Мне удалось освободить руки, хотя я и порезал их в нескольких местах.