Тидеманъ правилъ рулемъ. Нсколько служащихъ изъ магазина и Олэ составляли экипажъ. Олэ превосходно обставилъ эту поздку и взялъ съ собой прекрасную провизію; онъ обо всемъ подумалъ, не забылъ даже жженаго кофе для Иргенса. Гольдевина ему не удалось найти, а Грегерсена онъ намренно не пригласилъ. Грегерсенъ, по всей вроятности, видлъ телеграммы изъ Россіи.

Тидеманъ ничего не говорилъ, онъ выглядлъ такъ, какъ будто провелъ одну, дв безсонныхъ ночи. Когда Олэ спросилъ, какъ онъ поживаетъ, онъ отвчалъ, улыбаясь, что довольно сносно; между прочимъ онъ попросилъ оставить за нимъ мсто у руля.

Катеръ направился къ шхерамъ.

Фру Ханка сидла впереди, ея манто было свободно наброшено на нее, и Мильде замтилъ, что это было очень живописно.

"Хорошо было бы, если бъ теперь было время выпивки!" сказалъ онъ, громко смясь.

Олэ тотчасъ же принесъ бутылки и стаканы. Онъ ходилъ и заботился о томъ, чтобы дамы надвали шали и накидки.

"Да, вы не должны смяться", говорилъ онъ: "хотя солнце теперь свтитъ, но на мор будетъ втеръ". Онъ нсколько разъ предлагалъ Тидеману замнитъ его у руля, но Тидеманъ не хотлъ. Нтъ, для него это настоящее благодяніе тамъ стоятъ, ему не нужно разговаривать, а сегодня онъ такъ мало на это способенъ.

"Не падай духомъ! Слышалъ ты какія-нибудь подробности"?

"Только подтвержденіе. Завтра это будетъ офиціально извстно. Да, не безпокойся, пожалуйста, насчетъ этого, — я ночью выяснилъ себ свое положеніе. Да, я еще надюсь спастись до извстной степени".

Тамъ впереди скоро вс пришли въ хорошее настроеніе. Ойэнъ страдалъ морской болзнью и пилъ, чтобъ ему легче было, онъ не могъ стоять прямо, онъ очень ослаблъ.

"Хорошо, что вы опять вернулись домой", сказала фру Ханка, чтобъ утшить его. "У васъ все по прежнему женственное личико, но къ счастью оно не такое блдное, какъ прежде…"

"Извините меня", воскликнула фру Паульсбергъ безжалостно, "я еще никогда не видла его такимъ блднымъ, какъ сегодня".

На этотъ намекъ по поводу его морской болзни раздался общій смхъ. Фру Ханка продолжала говорить. Да, она знаетъ его послднюю работу въ Терахус, это стихотвореніе "Изъ старыхъ воспоминаній". Нужно признаться, что онъ не напрасно былъ въ деревн.

"Вы еще не слышали моего новаго стихотворенія", сказалъ Ойэнъ слабымъ голосомъ: "оно египетское, и дйствіе происходитъ въ гробниц…" И, будучи совсмъ больной, онъ все-таки началъ искать стихотвореніе въ своихъ карманахъ. Что онъ съ нимъ сдлалъ? Онъ утромъ отложилъ его въ сторону, чтобы взять съ собой, — онъ подумалъ, что можетъ быть кто-нибудь захочетъ его послушать; онъ осмливается сказать, что оно довольно замчательно въ своемъ род. Но онъ, по всей вроятности, оставилъ его гд-нибудь. Онъ не можетъ себ представить, что онъ потерялъ его, или выбросилъ?

"Нтъ", сказала фру Ханка: "вы просто оставили его дома, вотъ увидите, оно наврно лежитъ на стол". Она длала все возможное, чтобъ отогнать дурныя предположенія поэта: онъ, вроятно, чувствуетъ себя лучше въ город, нежели въ деревн.

Да, ахъ да! Какъ только онъ очутился на улицахъ и увидлъ прямыя линіи домовъ, такъ онъ почувствовалъ тотчасъ же, что мозгъ его началъ работать, и вотъ онъ задумалъ египетское стихотвореніе въ проз; нтъ, не можетъ этого быть, чтобъ онъ его потерялъ…

Теперь и Мильде былъ на сторон Ойэна, онъ начиналъ его вполн признавать, теперь и онъ началъ постигать этотъ тонкій родъ поэзіи.

Иргенсъ, сидвшій недалеко и слышавшій эту рдкую похвалу, наклонился къ фру Ханк и сказалъ глухимъ голосомъ:

"Понимаете ли вы, теперь Мильде получилъ премію, и ему нечего бояться своего опаснаго конкурента". И Иргенсъ стиснулъ губы и смялся.

Фру Ханка посмотрла на него. Сколько въ немъ было злости, и какъ это не шло къ нему. Онъ этого не сознавалъ, иначе онъ не сжималъ бы такъ губъ и не бросалъ бы такіе злые взгляды. Въ общемъ, онъ сохранялъ въ продолженіе всего времени свое обыкновенное молчаніе; къ Агат онъ совсмъ не обращался и длалъ видъ, что совсмъ не замчаетъ ее. Что она ему сдлала? разв она могла иначе поступить? Почему не хотлъ онъ этого понять?

Но онъ не смотрлъ на нее.

На яхт начали варить кофе, но изъ вниманія къ Ойэну, который все еще страдалъ морской болзнью, ршили его пить на шхерахъ, къ которымъ подъхали. Катеръ присталъ. Расположились на камняхъ, и началась возня, это было такъ весело, такъ ново. Ойэнъ смотрлъ на все широко раскрытыми, удивленными глазами, на море, на волны, потрясавшія своимъ шумомъ воздухъ, на этотъ пустынный островъ, гд не было ни одного деревца, гд солнце и морская вода уничтожили всю траву. Какъ это было все странно! Агата обходила всхъ съ чашками и стаканами, ея крошечныя руки боялись что-нибудь уронить; она шла такъ осторожно, какъ будто балансировала, и при этомъ она высовывала кончикъ языка

Мильде предложилъ выпить за ихъ здоровье.

"У тебя нтъ шампанскаго?" спросилъ онъ Олэ.

Принесли шампанское, нашли стаканы и выпили за ихъ здоровье съ громкимъ ура. Мильде былъ въ превосходномъ настроеніи духа, онъ предложилъ закупорить бутылку и броситъ ее въ море съ бумажкой, на которой вс напишутъ свои имена, дамы и мужчины.

Вс написали, за исключеніемъ Паульсберга, который ршительно отъ этого отказался. — Человкъ, пишущій такъ много, какъ онъ, не будетъ писать шутки ради на какой-то записк, сказалъ онъ. Съ этимъ онъ поднялся и пошелъ одинъ вглубь острова.