— Кристиан, я не хочу, чтобы ты тешил себя надеждами и поэтому… я не выйду за тебя.

Всё, сказала. Действительно сказала… теперь всё кончено.

— Почему? — шепчет он. — Зачем?.. Ты меня любишь?

— Кристиан, не надо, — я качаю головой, словно это поможет заглушить его слова.

— Ответь, — умоляет он и дёргается ко мне.

Я сглатываю, не в силах пошевелиться. В машине мы одни, как в космосе, а мне по-прежнему тяжело.

— Люблю… Но это ничего не меняет… — я не успеваю договорить, как он наклоняется и целует меня.

Причём так странно и не похоже на Грея. Сначала я не могу даже пошевелиться от неожиданности, а потом прихожу в себя и пытаюсь его оттолкнуть. Но всё тщетно. Его руки, словно силки, сковывают меня и становится тяжело дышать. Это какое-то наваждение.

Наконец, я поддаюсь вперёд и отвечаю на поцелуй. Губы Кристиана настолько горячие, что, кажется, раскалены до тысячи градусов, наполнены страстью и… болью?

Будь, что будет! Это последняя наша встреча. Я тяну его за волосы, ощущая их мягкость и шелковистость. Как я скучала по этим волосам и по запаху Кристиана. Я, как Икар, лечу стремительно вверх, не думая о том, что в любую секунду могу не удержаться и упасть.

Неожиданно он наклоняет меня через сиденье так, что мы оказываемся сзади. Его руки беспорядочно рыщут по моему телу, расстёгивая всё, что можно расстегнуть, а губы оставляют горячие поцелуи на коже. Из меня вырывается стон. Как можно отказаться от этого? Жизнь подарила мне Грея, а я отвергаю…

Я резким движение снимаю его рубашку-поло. Из-за нехватки места постоянно ударяюсь об что-нибудь и, готова поспорить, завтра у меня будут огромные синяки. Но это всё завтра. А сегодня мы становимся одним целым и сливаемся в безумной и пылкой схватке страсти на обломках разбитой любви.

***

Я стою в большом, почти пустом зале и уговариваю маму не плакать. Боб успокаивающе гладит её по голове, оглядывая проходящих мимо людей. Она разрыдалась прямо в аэропорту, хотя всю дорогу казалась счастливой, и от этого мне становится ещё более грустно.

— Ну хватит, мы скоро увидимся, — я целую её в лоб. Боб нехотя отстраняется.

— Моя Ана, моя доченька, — мама крепко обнимает меня и начинает плакать ещё больше.

— Карла, если ты не перестанешь, Анастейше придётся сушить футболку прямо в самолёте, — шутит Боб, пытаясь разрядить атмосферу.

— Простите, простите меня, — отстраняется она и пытается успокоиться, но ничего не выходит.

— Не забудь позвонить, когда приедешь, — шмыгает носом мама.

— Конечно.

Объявляют посадку на рейс «Джорджиа — Сиэтл», и я невольно вздрагиваю.

— Иди сюда, — шепчет мама. Потом Боб неловко похлопывает меня по плечу. Он до сих пор не привык к отношениям «отчим-дочь», да и огромное расстояние не способствуют их улучшению. Я увижу их ещё, но это будет не скоро.

— Я люблю тебя, детка.

— Я тоже тебя люблю, мам. Пока.

Я иду вперёд, потом оборачиваюсь через плечо и машу им рукой.

Ну, вот и всё. Закончился мой отпуск в Джорджии, и я должна вернуться в Сиэтл с чистой головой и… сердцем.

Когда самолёт взлетает, я собираюсь поспать, но, как назло, сна ни в одном в глазу. Только воспоминания лезут в голову.

— Ты уходишь? — выскакивает из машины Кристиан без обуви и рубашки.

Вот чёрт, он же спал, я была уверена в этом. Солнце играет с его голым торсом.

— Я всё тебе уже сказала. Давай расстанемся сейчас и больше не будем мучить друг друга.

— После того, что только что было? Ты действительно готова вот так просто уйти? Бросить меня? — потерянные серые глаза действуют на меня, как удар по голове, и я начинаю тупо пялиться на асфальт.

Кажется, не получится всё так легко сделать. Я надеялась незаметно ускользнуть.

Уже стемнело и на улицах почти никого нет.

— Это было последний раз. Я попрощалась с тобой.

— Попрощалась… — вторит Грей, непроизвольно кривясь.

Да, жестоко — осознавать, что тебя только что использовали. Но это война, и я должна выиграть. А на войне, как говорится, все способы хороши.

— Ты должен забыть обо мне и не надо нам видеться. Прошу тебя, если остались хоть какие-то тёплые чувства ко мне. Никогда, понимаешь? Пожалуйста…

Я трясу головой и мысленно ругаюсь за слабость. Проводница предлагает шампанское как нельзя кстати. Больно вспоминать, но всё позади. Теперь я буду жить так, как жила до него. Только бы вспомнить как. Такое чувство, что без Грея жизни то и не было.