Я вся обращаюсь в слух, неотрывно следя за Кристианом. Он не нервничает, а если и нервничает, то хорошо это скрывает.

— Ты ведь помнишь, что я вчера тебе сказал? — Грей поджимает губы, а я киваю. После недолгого молчания, он продолжает: — Фиона действительно верит в то, что её отец жив, а как только я начал проявлять к ней внимание, видимо, схожее с тем, которое проявлял твой бывший муж, она тут же отпрянула от меня. Я кажусь ей кем-то ужасным, а всего-то сказал, что являюсь твоим близким другом. Понимаешь, что это значит? Я для неё — враг, соперник. Ты поняла это, если бы увидела.

— Кристиан, ты хочешь сказать…

— Ана, помолчи, пожалуйста, — резко прерывает он меня. Я растерянно хлопаю глазами. Чёрт, этот разговор мне совсем не нравится! — Я пытаюсь тебе всё объяснить.

Сейчас почему-то на ум приходит больничная палата, моя беспомощность, в которой я оказалась после аварии, и растерянность Грея. Его лицо как проводник в прошлое, будто бы всё снова повторяется, но в то же время — с другими людьми.

Я сглатываю комок, подступающий к горлу, а живот неприятно тянет вниз.

— Ты должна забрать её к себе, она так испугана… Я переведу деньги на твой банковский счёт, чтобы оплатить хорошего психолога для Фионы и, если хочешь, для тебя. С жильём не беспокойся: выбери любой дом, где почувствуешь себя спокойно. Всё остальное уже мои заботы.

— Я не сумасшедшая! — вскрикиваю я, поражённая подобными словами. — Мне не нужен психолог!

— Анастейша, успокойся, я и не говорю, что ты не в себе. Психолог нужен для моральной поддержки и помощи. Доктор Флинн не только мой врач, но и друг. Или ты считаешь, что я сумасшедший?

Кристиан рассуждает об этом так непринуждённо, что я прихожу в ужас. Да этот доктор просто жулик и грубиян, любящий копаться в чужой голове! И Грей ещё ставит его в пример!

— Мне не плевать на Фиону, как бы она плохо ко мне не относилась. Я всегда буду поддерживать и обеспечивать её, по-крайней мере материально.

Внезапное понимание обрушивается на меня со всей своей жестокостью и шокирующей болью. Как я раньше не поняла? Как могла думать о психологе, когда Грей сказал, что купит нам дом… Нам с Фионой!

Видимо, это отражается на моём лице, потому что Кристиан поддаётся вперёд и взволнованно произносит:

— Анастейша…

— Так вот в чём заключался «серьёзный разговор»? Ты бросаешь меня… — я неверяще смотрю на него, словно ожидая, что сейчас Кристиан скажет, что я ошибаюсь.

— Нет, — говорит он, притом таким тоном, что я сразу понимаю, что так оно и есть. Голова становится тяжёлой, и липкий ужас проходит по моему телу. Остаются лишь один вопрос: почему?

— Это из-за Фионы?

Он молчит и проводит рукой по лбу, который прорезает глубокая морщинка.

— Боже, почему ты не остановил меня, когда я говорила тебе всё то вчера?.. Ты просто сидел и слушал, заранее зная, чем всё кончится. Мне так стыдно…

Не знаю, что хочется больше: провалиться под землю от позора или наорать на Грея. Чёрт, ну почему он молчит? Даже не пытается оправдаться!

— Я не думал, что ты это скажешь. После моего отъезда прошли сутки. Что могло измениться? Ты говорила, что не готова.

— Но зачем тогда ты вообще предложил мне выйти за тебя замуж, если хочешь, чтобы мы жили отдельно? — прерываю я его, чувствуя, что мозг перегружен.

Кристиан открывает рот, затем закрывает и опускает лицо на ладони. Моё подсознание забивается в угол, не желая принимать участие в этой неразберихе.

— Тогда я так не думал, — произносит он невнятно сквозь пальцы.

— О, — рычу я как зверь. Вот бы увидеть сейчас его глаза! — тогда объясни, что повлияло на твоё мнение? Элена высказала неудовольствие?

— При чём здесь она? — Грей поднимает голову и оскорблённо смотрит на меня.

— Значит, про чувства, про любовь — это всё лишь моё воображение? — я встаю из-за стола, горько усмехаясь. — Что ж, спасибо, что сообщил, а то я уже успела придумать невесть что.

— Анастейша, — начинает Кристиан, — послушай, я не врал в тот момент. Я действительно тебя любил и собирался ждать твоего ответа сколько угодно, потому что не сомневался, что получу его. А потом увидел Фиону и понял…

— Вот только не надо снова говорить, что одна встреча всё поменяла, — раздражённо отмахиваюсь я. Мне больно и стыдно, но ещё сильнее кипит гордость и обида. Да как он мог? Я влюбилась в него, как пять лет назад, а сейчас утверждает, что все кончено?!