Очередная попытка написать герметичный детектив
Воздух в лесу не сравнить с городским, его можно пить, запрокинув голову и разглядывая за прозрачными кронами изменчивые облачные картины. Пригревало солнце, кое-где уже вылезла первая яркая трава, запестрели лиловые россыпи волчьего лыка. Я всегда любила это короткое весеннее время, когда остатки постылой зимней грязи сметаются зеленым безудержным маем. Жаль, в этом году я все пропустила. Все майские праздники я просидела, запершись в своей комнате, бесцельно гоняя по кругу одни и те же мысли и иногда выползая на кухню за очередной кружкой чая. "Хватит рыдать, можно подумать, сокровище потеряла", - буркнула мама, подловив меня как-то в коридоре. На самом деле она за меня переживала, просто не умела иначе выразить сочувствие. Зато сестреныч развернулась за двоих: купила мне путевку в "Сосны" и помогла собрать вещи.
– Мужик с возу - бабе легче, - припечатала сестра, пытаясь застегнуть "молнию" на моем стареньком чемодане.
– Через два дня в воскресенье я тебя заберу. Погуляешь там, воздухом подышишь, сменишь обстановку. Сплошная польза.
Дорога в "Сосны" была та же, что вела в аэропорт. Сестринский "Опель" бодро шуршал по темной мокрой полосе, вдоль обочин мелькали грязно-серые ошметки снега, а вокруг дороги смыкался умытый, светящийся зеленью лес. Я вспомнила, что должна была сейчас ехать в обратную сторону, из аэропорта, переполненная впечатлениями от романтической недели у моря, а за рулем вместо сестры должен был сидеть Он... Вспомнила - и полезла в сумку за салфетками.
Когда-то в "Соснах" размещался пионерский лагерь. Долгое время домики стояли заброшенными, но недавно кто-то активный и оборотистый отчистил их, подлатал и приспособил под базу отдыха. Работы по обустройству все еще велись: так, в моем номере новенькие пластиковые окна и чистый линолеум на полу соседствовали с обшарпанной дверью и допотопной мебелью. И все равно турбаза пользовалась популярностью. На парковке нам не сразу удалось найти свободное местечко, а спустившись в столовую на обед, я обнаружила пестрое разнообразное общество. Похоже, большинство отдыхающих приехали сюда к началу праздников, и все давно успели перезнакомиться. В мою сторону никто даже головы не повернул, вот и славно. Мое внимание привлекла шумная компания из шести человек, занявшая целый угол. Хотя обед уже закончился, они не спешили вставать из-за стола и продолжали что-то обсуждать.
Особенно выделялась среди них немолодая женщина, осанистая, крупная, с прической, похожей на шлем, и яркими белыми зубами. Она говорила громко и напористо, часто смеялась. Я подслушала, как ее звали: Яна Григорьевна.
– Завтра последний день отдыха!
– возвестила веселая "дама в шлеме".
– Кто за то, чтобы устроить сегодня танцевальный вечер? Завтра будет не до развлечений: нужно собрать вещи, уточнить насчет автобуса...
– Может, лучше сходим на прогулку? Устали все уже от танцев, - поджала губы другая женщина, лет сорока, с мягким округлым лицом. Сидевший рядом с ней мужчина, оживившийся было при словах Яны Григорьевны, тут же послушно сник. Наверное, это был ее муж.
– Кстати, насчет усталости, - вмешалась третья дама, сидевшая за столом, с худым тусклым лицом, ярко подведенными глазами и растрепанными волосами, испорченными химзавивкой.
– Мне недавно подобрали такой курс витаминов, прямо не нарадуюсь, - она тонко, с некоторым ехидством улыбнулась округлой тетке: - Могу поделиться!
Я подумала, что ей самой не помешал бы еще один курс.
Все заспорили. Шумную Яну Григорьевну перебил представительный мужчина лет пятидесяти в модной рубашке, типичный бизнесмен на отдыхе. Похоже, его уважали и к его словам прислушивались. Поодаль от остальных сидел еще один мужчина, худощавый и темноволосый. Он больше помалкивал и вообще держался особняком. Иногда его взгляд лениво скользил по комнате, исподволь наблюдая за отдыхающими. Мне он сразу не понравился.
Кажется, танцевальный вечер был в конце концов одобрен, и Яна Григорьевна тут же развернула бурную деятельность:
– Так! Нужна музыка, аппаратура... Марина!
– оглянулась она.
– Мариночка где?
Эта самая Марина была здесь кем-то вроде аниматора или девочки на побегушках. Я видела ее в холле, когда оформляла документы. Такую девушку сложно не заметить: худенькая, в мешковатых джинсах, с пирсингом под нижней губой и цветными перышками вместо волос. Как будто ее голову окунули в жидкую радугу. Пока я разбиралась с карточками и оплатой, она подлетела к стойке, кому-то позвонила, что-то нацарапала на бумажке девушке-администратору и помчалась дальше.
Когда Мариночка нашлась, обсуждение праздника пошло по второму кругу, а мне вдруг нестерпимо захотелось выйти на воздух.
Лес начинался сразу за воротами. Солнце уже успело снизиться и сопровождало меня во время прогулки, мелькая за деревьями. Прямые стволы сосен светились, как рыжие свечи, слегка покачиваясь от ветра. Сосновый бор походил на храм с высоченным ажурным куполом, а ветер в нем пел, как орган. Я знала, что неподалеку должна быть река, вернее, речушка, с забавным названием Жабня. Было бы интересно ее найти.
Поплутав по лесу, я вышла на крутой глинистый берег и остановилась от неожиданности. На поваленном стволе сидел тот темноволосый тип из столовой и с удовольствием курил, подставив лицо солнцу. Хм, неудобно получилось. Я тихонечко отступила на шаг, другой...
– Красиво здесь, правда?
– обернулся тип.
– "Шумят деревья весело-сухие, И теплый ветер нежен и упруг..."
– Вы поэт?
– спросила я, хотя, конечно, узнала стихи Ахматовой.
– Нет. Я бухгалтер.
Быть того не может! Я еще раз внимательней к нему присмотрелась. Крепкий, худощавый, лет тридцати-сорока, одет более чем прилично: кроссовки и ветровка явно из недешевого магазина. Таких бухгалтеров просто не бывает.