Она не может поверить, что она действительно слушает мои условия, и действительно их подпишет. Она не может поверить, что я «такой жлоб». И она не может поверить, что Теодор мне нужен.

А как он может быть мне не нужен? Мой сладкий мальчишка, всё утро обнимавшийся со мной, весь зацелованный и защекоченный мной. Не хотел идти на руки к Ане, так плакал, когда я уходил, до сих пор больно даже при мысли о его слезах.

— Мисс Уильямс, вы готовы подписать соглашение? Как и оговаривалось, мистер Грей оплачивает услуги ваших представителей, так же мистер Грей готов предоставить вам билет на самолет до любой точки мира…

— Ублюдок, — Лейла выплёвывает своё «последнее слово» и достает из небольшой сумочки свою ручку. Ого, «Montblanc». Дороже моей, я помню эту модель, выбирал между ней и простым «Parker», которую и купил, более тонкая и удобная.

— Мы вынуждены настаивать, мисс Уильям, — папа подавляет улыбку, протягивая ей простую шариковую ручку, и Лейла скрипит зубами, но послушно расписывается на бумагах предложенной ручкой. Чёрт его знает, какие у неё там чернила в её. — Благодарю, мисс Уильямс.

— Пошли вы к чёрту. Поверить не могу, что ты так поступаешь со мной, Кристиан. Я испортила свою фигуру, подорвала своё здоровье этой беременностью…

— Пять миллионов евро, Лейла. Не долларов, пять чертовых миллионов евро и грёбаная вилла, а тебе, блять, мало…

— Кристиан! — отец шипит на меня за «грязные» словечки, но я больше не могу молчать.

— Может, я хотела семью с тобой? Может, я поэтому вернулась?.. А ты вместо меня выбрал какую-то девчонку! Ты считаешь, что деньгами можно всё решить, и ты не понимаешь, как я хочу растить сына, одна или с тобой…

— Если бы вопрос касался только меня — я бы даже до сих пор страдал, может. Может, я бы тебе даже поверил сейчас. Но предала ты не меня, предала ты Теодора. Нашего сына. Ни в чем неповинного младенца. Убирайся с моих глаз, пока я добрый, иначе я начну действовать в рамках нашего соглашения… А вас я попрошу закончить официальное оформление и немного задержаться, — мои адвокаты кивают как один, ведь у них почасовая оплата, и я поднимаюсь со своего места.

Выхожу в длинный коридор и выпускаю Лейлу, желая проводить её до лифта. Чтобы она ни минуты не задерживалась здесь. Просто проконтролировать.

— Очень мило с твоей стороны проводить меня. Ты вообще настоящий джентльмен.

— Не приближайся ко мне и моей семье, Лейла. Тебе плевать на Теодора, не нужно лжи. Учись жить на остатки того, что я тебе дал.

— Кристиан, ты представить не можешь, что значит «быть беременной».

— Ты представить не можешь, что значит быть отцом-одиночкой недоношенного ребенка, Лейла.

— Но тебе нравится быть отцом.

— Ты действительно считаешь, что ты — мечта любого мужчины на роль матери его ребенка? Я ненавижу тебя. А самое страшное в том, что в Теодоре я вижу тебя, и очень боюсь того, что мои чувства к тебе как-то отразятся на нём…

Лифт пищит, оповещая о своём прибытии, но кабина не пустая, и я действительно не представляю, что должен делать… Блять, малышка, ты слишком пунктуальна!

— Теодор, — Лейла шепчет, пячась назад, выпуская Ану, и я обнимаю малышку за плечи, придерживая сына рукой. — Ты такой красивый, малыш… — она тянет к нему руку, желая сжать пухлую ножку в забавных носочках, но Анастейша резко дергается, заставляя руку мисс Уильямс повиснуть в воздухе.

— Не смей трогать его! — Лейла тяжело сглатывает, она просто не ожидала увидеть его вживую, и сейчас передо мной совсем другая Лейла: хрупкая, испуганная, беспомощная… естественная. Почти такая, которую я любил до беспамятства. Которой простил измену, идиот.

— Я лишь… — Лейла всхлипывает, зажимая рукой рот, и снова жмет на кнопку лифта, но все кабины уже уехали вниз. — Можно я возьму его? Просто подержу? До прихода лифта…

И спрашивает разрешения она совсем не у меня.

Глубоко вдохнув, Ана вырывается из моих рук и подходит вплотную к Лейле, позволяя ей подержать малыша. Тедди поначалу хнычет, но затем замечает яркую брошку на шарфике Лейлы и успокаивается, ковыряя её.

Одни глаза на двоих.

— Теодор… Тедди, маленький, — Лейла сжимает его, пытаясь прижать к себе, но Тедди громко кричит, отталкиваясь от неё.

— Ты делаешь ему больно ногтями, — Ана тихо указывает на ножку и бок Теодора, куда действительно впиваются длинные ногти, но Лейла даже не пытается взять его по-другому.

— Я его даже на руках удержать не могу, а ты хотел, чтобы я была его матерью? — Лейла смотрит мне в глаза, нарочно игнорируя Ану, и пытается прижать снова хнычущего сына к себе… Блять, ему больно! Ты ему не нравишься!