Когда Рыжий вышел из кабинета, Зорге сел за стол.

Нервно забарабанил пальцами по настольному стеклу. Задумался. Невеселые денечки, черт возьми! Надо готовить позорный рапорт генералу фон Таубе. Стал лихорадочно ворошить в памяти события последних дней, искал оправдание. Однако ничего убедительного не нашел. Как же спастись от генеральского гнева? Сидеть сложа руки и ждать, когда на голову обрушится гром? Нет! Надо что-то придумать…

Сначала на его губах появилась робкая ухмылка, потом сморщились в усмешке выхоленные щеки, наконец и глаза заулыбались. Зорге весь просиял, будто ему преподнесли второй «Железный крест». Выскочил из-за стола и стал опять бегать по кабинету. Десант… Да, да! Десант!.. Почему такая счастливая мысль не пришла в голову раньше? Замечательно! Находчивость… Инициатива… Все это будет учтено генералом. Несомненно!

Зорге сел за стол, взял лист бумаги, карандаш. Спорит с невидимым собеседником:

— Отряд «десантников»?

— Да, отряд. Человек сорок.

— Почему не больше?

— Такой десант обычно выбрасывают русские.

— Какова цель отряда?

— Истреблять мелкие группы партизан и разведывать партизанские стоянки.

— Кого пошлешь?

— Полицейских.

— Полицейских? Этих трусов и олухов?

— Солдаты наши пойдут с ними. Человек десять.

— Кто поведет отряд?

— Шуба. Он знает партизанские тропы.

— Пусть идет с ним Вальтер. Так будет надежнее…

Утром Зорге приказал срочно готовить русскую форму десантников. На сорок человек.

Прыгает телега на лесной тропе. Бьется Санька затылком о грядушку, морщится от боли, крутит головой, а глаз открыть не может: разморил сон на утреннем пригреве.

Мерещится парнишке райисполкомовский грузовик. Скрипят расшатанные борта. Кастусь тормошит Саньку: «Спишь, вояка?»

Санька открывает глаза. Лицо его уткнулось в мокрые коленки. Сидит он сгорбившись в телеге на патронных ящиках. Рядом с телегой шагает Кастусь, ведет коня в поводу. Зеленая фуражка сдвинута на затылок; Из-под нее лезут на лоб черные завитки. Почему они у него стали вдруг черные? Были ведь белые, как посконь… И одежда чужая. Такую гимнастерку с нашивными карманами носит Максим Максимыч.

— Скачи к Орлову, — говорит нарядившийся в чужую рубаху Кастусь. — Секретарь подпольного райкома тобой интересуется. Что так приглядываешься ко мне? Не узнал?

— Мне почудилось, что Кастусь разговаривает тут, — отзывается Санька.

Максим Максимыч поправляет фуражку на голове, торопит:

— Садись на моего коня и мчи, — потом, кивнув головой на всадника, ехавшего по обочине дороги, добавляет: — Он доведет тебя…

Несколько минут они ехали шагом позади отряда. Потом свернули в хвойную чащобу и поскакали по глухой тропе.

Райком…

Санька привык видеть его в Дручанске. Двухэтажный белостенный дом с высоким крыльцом. Широкая двустворчатая дверь. Вывеска, над нею — красный флаг… А тут какой он? Подпольный? Мальчишеское воображение рисует: белоногий березнячок, балагуристый ручей, на берегу — лесная сторожка. Под сторожкой широченное подземелье. В нем три комнаты. В первой — машинистка, во второй — помощники Орлова, в третьей — сам Алексей Петрович… Приказы пишет отрядам, как сподручнее бить фашистов. А наверху, в сторожке, бородатый лесник птичьи чучела сушит на подоконнике. Скажешь ему тайное слово — и он откроет лаз в подпольный райком…

Из придорожных зарослей окликнули. Спросили пропуск. Посыльный ответил, не останавливая скакуна.

Вымахнули всадники на лесную прогалину, а там приземистые избы греются на солнышке. Колодезные журавли торчат из-за крыш, как зенитки. За крайней избой, под можжевельником, прикорнул «станкач» — лобастый, курносый, как поросенок-откормыш.

У второй избы спешились. Идут на крыльцо мимо часового. Тот даже не останавливает их.

Шагнул Санька через порог и — замешкался. За столом Орлов. Секретарь райкома… Вместо шелковой голубой рубахи на нем бойцовская гимнастерка. На столе карта. Над ней склонились еще двое. Тоже во всем военном. Тычут карандашами в какие-то отметины…

Алексей Петрович усадил Саньку за стол рядом с собой. Налил в стакан молока. Потчует. Про «музыкальную» школу выпытывает. Санька рассказывает, а Орлов записывает в блокнот. Про Зорге, про Вальтера… А «Рыжего» красным карандашом подчеркнул.

— Поведешь разведчика в Дручанск, к деду Якубу… — Орлов бросил на Саньку строгий взгляд. — Затаись где-нибудь — у старика или у бабки Ганны. Потом тебе скажут, что делать.

Разведчиком оказалась пожилая женщина — невысокая, худощавая, с голубыми задумчивыми глазами. На ногах лапти. Жакетка домотканая. На голове зеленый полинявший платок. Повязан по-деревенски: над лбом шалашик, концы под подбородком… А говор не деревенский. Слушает она наказ Алексея Петровича, сама вставляет словечки. Мудреные… Санька никак не может понять их.

— Вот, Наталья Ивановна, твой поводырь, — Орлов подтолкнул Саньку к женщине. — Парнишка смышленый. Пулей меченый, шпионом битый. Аккурат приведет куда надо…

На исходе дня они были на лесной тропе. Шли весь вечер, не остановились на отдых и ночью. Санька с завистью поглядывал на Наталью Ивановну: она легко разбиралась в запутанных лесных тропинках. Если встречалась развилка, не мешкала в раздумчивости, а уверенно шла влево или вправо.

Утром они очутились в пугливом осиннике, где беспечно ворковал лесной ручей. Неподалеку шумел на ветру матерый лес.