Оливия нехотя покинула кровать.

— Предсказываю: ты затолкаешь в себя мой член сама, по собственной воле.

— Я никогда так не… Почему ты так уверен в себе? У тебя есть какой-то секрет?

Вместо того, чтобы постоянно все отрицать, Патрисия решила перевести разговор на более удобную тему.

Свеча уже горела. Чем дольше они проговорят, тем меньше у Оура останется времени на ласки.

— Не думаю, что это такой уж секрет, просто я гораздо старше, чем могу показаться. У меня есть нажитый опыт.

— Так значит, ты старый изврещенец? — отозвалась Патрисия, и Оур немного поморщился. Видимо, слово “старый” его немного задело.

— И сколько тебе на самом деле?

— Я не подсчитывал свой точный возраст… Но больше восьмидесяти — это точно.

— В… восьмидесяти?!

Патрисия обомлела. Она назвала его старым просто из вредности, и полагала, что магу лет тридцать-сорок. Но оказалось, что тот не просто “хорошо сохранился”.

— Как это? Ты что, бессмертный?

— Ну, можно и так сказать, хотя жизнь моя все-таки не вечна. У магии омоложения есть свой предел. С годами затраты магической энергии на нее увеличиваются по экспоненте.

— И сколько же ты сможешь прожить? — спросила Патрисия, загораясь слабой надеждой, ведь если правление Оура продлится лишь с дюжину лет, у их страны пока есть будущее.

— Первоклассный маг может прожить несколько веков. И даже я, полагаю, смогу лишь на несколько столетий больше. До тысячи лет доживу едва ли.

Ответ мага так расстроил Патрисию, что ей пришлось похлопать себя по щекам. Она чувствовала какой-то странный жар — не иначе из-за зажженной свечи.

— Что же, пора начинать.

За время обстоятельного разговора свеча укоротилась вполовину. Патрисия уже не сомневалась в своей победе. Осталось лишь во что бы то ни стало сдержать голос. И дело не только в риске проиграть — она не хотела, чтобы Оур слышал ее стоны.

Пальцы мага разрезали одежду Патрисии, словно ножи. Она не успела и глазом моргнуть, как осталась совершенно голая, хотя кожа ее нисколько не пострадала.

— Чт…

— Я использовал лишь пальцы.

Оур выставил указательный палец и показал Патрисии. Затем приставил его к вершине ее скромной выпуклости.

— Хья!

Тот же палец только что разрезал ее одежду. А теперь его касание пронзило тело Патрисии чувством столь сильным, что та вскрикнула, опасаясь, что ее ранили.

— Ч-что это?.. — незнакомое чувство пугало, смущало ее.

— Кажется, ты уже весьма возбуждена, раз он так напрягся, — Оур медленно сжал ее сосок пальцами.

— Фха-а-а-а!

Но и этого хватило, чтобы Патрисия выгнулась дугой и содрогнулась. Все ее тело словно вспыхнуло, а дыхание сбилось.

— Что ты… сделал?

— Ничего. Просто у тебя чувствительное тело. Не зря ведь ты дочь Оливии.

— Не смей так отзываться о моей… хья-а-а-а! — она пыталась нахмуриться и возмутиться, но наслаждение так овладело ей, что не давало разозлиться.

— Я вовсе не “отзываюсь”. Напротив, я хвалю ее. Мало какая девственница способна так упиваться пороком. Недаром в тебе течет королевская кровь.

— Фха-а, н-нет, только не оба… сразу-у-у!

Оур взялся за груди Патрисии обеими руками и принялся ласкать их.

Разум девушки крошился на глазах.

— Как тебе? Не захотелось отведать моего члена?

— Да кто бы… фха-а-а-а-а! — упрямо пыталась ответить она, но ее взгляд словно пригвоздило к торчащему достоинству мага. Темно-красный орган все еще блестел соками Оливии и до невозможного соблазнительно подрагивал. Копье из плоти казалось одновременно и уродливым, и могучим.

Патрисия невольно сглотнула. Ее промежность уже увлажнилась настолько, что могла принять его в любую секунду. Но усилия железной воли тщательно подавляли слова.

— Не хочешь попробовать сказать те слова? Если скажешь, я не засчитаю тебе проигрыш и уж тем более не стану насиловать. Просто тренировка произношения. Неприятно же будет споткнуться на незнакомых словах, когда захочешь признать поражение? Скажи же: “трахни меня”.

— Тр… м?!

Наслаждение спутало все мысли ее в голове. Услышав приказ, она рефлекторно попыталась повторить вслед за Оуром. Но сказала лишь “тр” и изумленно поняла, что слова застряли в горле.

— !.. !..

Она пыталась еще и еще, но слова не покидали ее. Патрисия отчаянно напрягалась, но тщетно. Раз за разом попытки оказывались бесплодными.