– Я же сказал к восьми пятнадцати сделать.

Часы перелистнули двадцать третью минуту девятого.

Долгин теперь пытался отдышаться еще и с виноватым видом.

– Системщики, – выдавил он из себя, будто ему на допросе только что палец выломали. – Накосячили.

Максимова раздражало даже не то, что он опаздывал на совещание, а что он вообще должен был на него идти. Он привык отчитываться перед непосредственным начальником – руководителем Следственного управления ФСБ Кругловым. А значит, основные решения по резонансным делам принимались только с его одобрения, лежали грузом на его плечах, он и должен идти сейчас на совещание. Максимову было бы занятие ждать, да заниматься организацией работы следственных групп и экспертов. Круглов же сейчас, именно в эту минуту лежал на операционном столе в одной из клиник Израиля, а холенный хирург с серьезным видом, стоимостью в каждую вложенную тысячу долларов, копошился у него в брюхе (так и назвал его Максимов – Брюхлов) в поиске грыжи, а может чего – нибудь еще посерьезнее, учитывая как Брюхлов чувствовал себя в последние месяцы. И лежать ему там без сознания как минимум пару часов, и приходить в себя потом не меньше. Максимов вынужден тащить на себе всю полноту ответственности за обе должности и отвечать, потом придется тоже вдвойне.

– Три раза в неделю в зал, – Максимов взял папки. – И чек принесешь, или в водители пойдешь работать.

Долгин кивнул и пытался притвориться, что уже все в порядке (да разве хотел он три раза в неделю носиться в зале, вместо того, чтобы диван проминать?), только вот побелевшая кожа и выступившие капли страданий на лбу выдавали в нем без пяти минут тошнотика.

В брифинговую Максимов вошел последним. Он поздоровался, не стал ни на кого смотреть, чтобы не читать лишний раз упреки в свой адрес и сразу прошел к трибуне.

Во главе длинного стола сидел первый заместитель директора ФСБ Молоков. Максимов с разочарованием глянул на стену, надеясь увидеть изображение прямого видео звонка из Брюсселя, где директор ФСБ Певчий был с визитом в команде с президентом. Видимо, он решил не отвлекаться и доверился Молокову.

В комнате горел избыточно яркий свет, помимо всего прочего он еще и отражался в наполированном, как ботинок Чарли Чаплина столе. Тремя кучками по периметру расставлены пустые чашки и графины с горячим чаем и кофе. Учитывая день недели и время, правильным было бы поставить коньяк и рыбную нарезочку.

Руководители служб и аппарата с недовольным видом покачивались на стульях – всех их в срочном порядке вызвали без объяснения причин, кто – то даже не удосужился переодеть джинсы.

Пока Максимов устраивался за трибуной, он обратил внимание на Молокова. Когда он был задумчив то шевелили усами вверх вниз, считая, что они у него богатые и пышные, как у старухи из приключений Фунтика, в реальности же они были, как ленточки черной вспученной изоленты – от того кривляния его вызывали ухмылку.

Максимов приготовился говорить и в поиске разрешения посмотрел на Молокова.

– Давайте сразу, – Молоков пальцем провел по усам слева и справа, как бы приготовив и их слушать Максимова.

– Для тех, кто еще не в курсе, вас собрали здесь из – за происшествия с рейсом 1661 авиакомпании Сибирь – авиа, следующим маршрутом Красноярск – Санкт – Петербург. Около часа назад пилоты сообщили о смерти пассажира на борту, по предварительной информации речь идет о самоубийстве. Было принято решение диспетчерской службой посадить самолет в городе Новосибирске. К указанному времени снижения лайнер не изменил курс, а связь с экипажем прервалась. Самолет по – прежнему определяется радарами и следует прежним маршрутом.

– Могли ли быть неполадки со связью? – Молоков поднес чай к губам и, сложив верхнюю губу мохнатой трубочкой, подул.

– Возможно попадание молнии в антенну, самолет пролетал над грозовым фронтом.

– Тогда они просто могли не услышать о посадке в Новосибирске, – вмешалась Гульнар Аббасовна, руководитель пресс – службы. – Так и летят дальше.

На голове у нее поселилась очередная кошка в форме прически из кудрявых проволочных волос коричневого оттенка. А еще она всегда стремилась сделать выводы первее всех. Где бы она не находилась, все вокруг пропитывалось ее духами.

– Прежде чем связь пропала, пилот подтвердил посадку в Новосибирске. Диспетчеры в данный момент продолжают попытки наладить связь.

Руководитель службы по защите конституционного строя и борьбы с терроризмом Бузунов Николай Валерьевич несогласно покачал головой.

– Какие ваши версии? – эту фразу Молоков перенял у директора Певчего, так считал у него авторитета прибавиться.

– Я думаю, все здесь слышали про инцидент, произошедший вчера на борту другого самолета, рейс 754 следовавшего из поселка Ванавара в Красноярск. Во время полета произошла драка между двумя французскими геологами, один из них погиб.

Максимов вытащил из папки фото и показал присутствующим.

– Это Левандовский Лукас. Семьдесят восьмого года рождения, ранее судимый за мошенничество и кражу в особо крупном размере.

Гульнар Аббасовна прищурилась через очки – так она делала, когда ей что – то или кто – то не нравился. Левандовский и в самом деле не вышел красавцем.

– Именно он, как успели сообщить пилоты, и погиб. Он также был одним из пассажиров вчерашнего рейса из Ванавары.

– И как это связывает произошедшее на двух самолетах? – Гульнар Аббасовна окинула присутствующих взглядом, чтобы убедиться, не одна ли она запуталась во всех хитросплетениях. – Мало ли что там французы не поделили.