— Да и там скука! Я бы, знаешь, поехал куда-нибудь, — мечтательно произнес Илья. Это было что-то новенькое — еще никогда он не делился с Лидой своими желаниями. Обычно он был замкнут, сух и вежлив, лишь изредка позволяя себе быть нежным.

— Куда, например?

— В Австралию.

— Шутишь? Это же на другом конце света…

— Вот именно! Я бы хотел посмотреть, что там, на другом полушарии…

— Ага, люди вниз головой ходят… — прыснула Лида.

— Или поехал бы к пирамидам. Говорят, они неплохо сохранились. Сфинксы там всякие, дыхание вечности…

— Чего? Нет, Илюшка, у тебя точно какие-то сумасшедшие желания! Ты что, «Клуб путешественников» пересмотрел, а? Сфинксы, пирамиды, дыхание вечности… Да кто ж нас туда пустит!

— «Нас»… Ты, Лидка, поехала бы со мной?

— Да, — скромно произнесла Лида. — Я бы не отказалась на сфинксов поглазеть. И еще мумии в музее… Там их полно.

— Мумии есть и в Эрмитаже, и в Пушкинском на Волхонке.

Она ломала голову, как бы подвести разговор к нужной теме, но пока ничего подходящего в голову не приходило. Ну нельзя же просто так бухнуть: «А Валька-то с Ваней…» Фи, как грубо!

— Илюш…

— Что?

— Нет, ничего… Ты веришь в гороскопы?

— Нет.

— А в летающие тарелки?

— Тоже нет.

— И я… — вздохнула Лида, уставившись на его ноги. Красивые мужские ноги в старых, запачканных джинсах. Даже эти джинсы вызывали в ней трепет…

— Ты как будто хочешь о чем-то сказать, но сдерживаешься… — произнес Илья, гремя под машиной какими-то железками.

Лида вздрогнула.

— Нет. То есть да… Вообще-то, я не должна тебе об этом говорить. Просто болтала сегодня с Валькой, и она кое в чем мне призналась, — смущенно сказала Лида, изображая нерешительность. — То есть ничего особенного, но я до сих пор под впечатлением…

— Девичьи секреты, значит, — констатировал Илья. — Расскажи. О чем там девчонки болтают, а?

«Ему интересно… Наверное, не просто так, — сжалось у Лиды сердце. Она ревновала и мучилась. — Если бы ему было наплевать на Вальку, он не стал бы спрашивать!»

— Да ну! — засмеялась она. — Это неприлично. Он помолчал несколько мгновений, а потом сказал:

— Тем более интересно. Обожаю все неприличное… Ну, Лидка, выкладывай!

«Какое бы слово выбрать?..» — в замешательстве стиснула она пальцы так, что косточки побелели. Слава богу, что Илья сейчас не видел ее лица!

— Они переспали, — непринужденно выпалила она. — Твой друг и Валька.

Ноги под машиной были неподвижны. Илья молчал.

— Илья… эй!

— Что? — произнес он без всякого выражения.

— Ты чего?

— Я ничего.

— Как будто тебя это расстроило?

— Мне наплевать, — холодно произнес он. — Какое мне дело до чужой личной жизни…

— А-а…

Теперь Лида уже жалела о том, что не видит его лица.

— Она со всеми так? — вдруг спросил Илья.

— Как — так? Ах, да… Нет, что ты! Ванечка — ее первая любовь. Они оба как будто спятили немного. Ты разве не замечал? Мне кажется, у них все очень серьезно.

Лиде вдруг стало легко и спокойно. Она сказала. Илья сам просил ее обо всем рассказать! «Какое мне дело до чужой личной жизни…» Теперь точно, он и не взглянет на Вальку!

— Записку мальчишка принес, — сказала Клавдия Петровна, поднимаясь на веранду. — Написано — «Пироговой Валентине». Тебе, Валь…

— Записка? — удивилась та. — Надо же! Ну-ка…

Она взяла из рук матери сложенный вчетверо бумажный листок, на котором было написано ее имя, развернула и прочитала: «В восемь часов у старого дуба». Старый дуб рос на дальнем конце поселка и был для местных жителей чем-то вроде памятника Пушкину на улице Горького.

— Что пишут? — с любопытством спросила Клавдия Петровна.

— Это личное, — Валя быстро сложила бумажный листок в карман.

— Все секреты, секреты какие-то…