Она расплакалась ещё больше. А Учиха, несмотря на то что они были не одни здесь, обнял её, прислонив к себе. Она уткнулась носом в его плечо, схватившись за предплечье и сжав его кончиками тонких пальчиков, тихонько всхлипывая. Она знала, что только он может её успокоить… даже если Мамору подбежал бы сейчас к ней и крепко-крепко обнял, то это было бы совсем не то, и у Сакуры бы до конца не отлегло от сердца. А сейчас ей становилось гораздо легче, когда Учиха прижимал её к себе и гладил по голове, перебирая между длинными пальцами её нежно-розовые длинные волосы. Он с нежностью поцеловал её в макушку, при этом тихо говоря:

– Сакура, не плачь, пожалуйста… извини, что я спрашиваю тебя про это, просто… я понимаю, что тебе больно говорить, я всё понимаю, просто… мне жаль, правда. Просто я хочу узнать тебя получше, понимаешь?

Она кивнула, всхлипнув, а потом отстранилась от него, густо покраснев и принявшись вытирать слёзы. Учихе действительно было её жаль, но поделать он ничего не мог. Прошлое нельзя исправить. Это понимал и он, а понял он это совсем недавно… всё время пытался что-то изменить, однако, ничего не получилось, всё стало только… хуже? Да, возможно. И Учиха понимал, что это он в какой-то степени виноват в том, что произошло с его семьёй…

– Скажите, - тихо начала она, - а что произошло с вами? Вы… вы всегда такой молчаливый… иногда мне кажется, что вас что-то беспокоит…

– Ты знаешь, - усмехнулся Учиха, посмотрев на Мамору, видя, как мальчик валяется рядом с Узумаки в траве, прикрыв глаза.

Узумаки, кажется, вообще спал, а может быть, просто закрыл глаза. Близнецы лежали на животе, о чём-то разговаривая и то и дело смеясь. Иши так и вообще сорвал травинку и принялся щекотать ею переносицу Узумаки. Сакура улыбнулась, глядя, как Узумаки дёргает носом, а потом жмурится и вдруг резко вскакивает, согнувшись, наверное, в три погибели, и чихнув, подобно полевой мышке. Все засмеялись над ним, а Узумаки так и сидел, сложившись чуть ли не вдвое и обхватив себя руками.

– Моя история почти такая же, как и твоя… может быть, есть разница в некоторых главах, но дело не в этом.

– Расскажите, - попросила Сакура, посмотрев на Учиху, а улыбка на бледно-алых губах тут же погасла. После короткого вздоха он принялся рассказывать, так и не поднимая глаз:

– Сначала, лет до пяти, у меня была нормальная семья. У меня был брат, мама, папа… ну, потом так случилось, что мама тяжело заболела и умерла. Я не знаю, какие-то осложнения, кажется, во время беременности. Она ждала третьего ребёнка. С ним что-то случилось уже у неё в утробе и… ну, врачи посоветовали ей делать аборт. Чтобы лучше вообще не рожать такого ребёнка и не осложнять ему жизнь в будущем. Она согласилась и умерла во время аборта. После этого отец очень сильно убивался, да и мы с Итачи, с моим старшим братом, - пояснил он, чуть улыбнувшись, но потом тут же улыбка на его губах погасла, - очень сильно переживали из-за этого… я пошёл в школу, всё вроде бы было нормально, только вот отец стал часто задерживаться на работе и обращать на нас меньше внимания…

Он замолчал, не зная, как продолжить. Его жизнь не лучше, чем у Сакуры но… но у Сакуры всё же тяжелее судьба. Они остались одни, тётя только высылает им деньги, а у Саске хотя бы остался старший брат, который любит его и поддерживает, правда, живёт в другом месте.

– Мне жаль, - вздохнула Сакура, - что так получилось… а что было потом?

– Он стал пить, - хмыкнул Учиха, пожав плечами. Сакура вытаращила глаза. – Один раз мы возвращались домой со школы, а он вообще валяется там на лавочке среди таких же опустившихся пропитых людей. Мы-то думали, что он на работе, а он там валяется весь грязный и пытается ещё при этом встать, хотя сам вообще никакой. Мы, конечно, потащили его домой… он спьяну стал говорить какую-то ерунду, мол, зачем мы ему вообще нужны, лучше бы нас не было…

– Кошмар… - выдохнула Сакура, по-прежнему изумлённо глядя на него. Учиха только кивнул:

– Мы с этим справлялись. А потом вырос Итачи, закончил школу, решил жить отдельно. Хотел взять меня с собой на квартиру, да только я ему сказал, что надо за отцом приглядывать. Ну, вот и остался вместе с ним. А он пил, не работал… так или иначе, есть всё равно хотелось. Мне было тринадцать, когда я впервые пошёл работать. Ну, сначала подрабатывал в какой-то забегаловке, полы мыл, потом на заправке работал, помогал с бензином справляться, а потом, лет в пятнадцать, меня вообще какой-то мужик взял на стройку, кирпичи да цемент сухой таскать.

Сакура только всё таращила глаза, глядя на него. Нет, она точно не думала, что у Учихи такая жизнь была… Он не похож на человека, который таскал кирпичи и сухой цемент. Она вообще думала, что у него нормальная семья, есть родители, что они ему дают деньги, что он постоянно шатался по клубам в подростковом возрасте, но оказалось-то всё совсем иначе. Хотя так-то если внешне посмотреть на Учиху… на предплечья, например, на ноги, на широкие плечи… то можно хоть на секунду предположить, что он таскал что-то тяжёлое долгое время.

– У отца там постоянно приступы были… ну, сама понимаешь, он алкоголик, его там «белочка» посещает, - вздохнул он, покачав головой.

Сакура даже не моргала, глядя на него. Он так спокойно про это говорит, что странно подумать, что это его прошлое. Как будто он прочитал какую-то книгу и теперь пересказывает Сакуре сюжет, чтобы она тоже заинтересовалась этим рассказом. Но Сакуре не хотелось бы переживать то прошлое, какое пережил Учиха. Одно дело смотреть, как твои родители уезжают и не возвращаются, и тебе до них практически дела нет, как и им до тебя… а другое – это когда видеть, как твой отец опускается у тебя в глазах, как он спивается, как его посещают приступы, а ты не знаешь, что делать и куда деться.