– Заткнись. Не помню я никаких вещей. Я в жизни совершил немало глупостей, но никогда не совершал подлостей. – Сенин протяжно вздохнул. – А если и совершал, то всё равно по глупости.

– О, знаю, знаю. Человеческая память очень избирательна. А человеческий ум отлично придумывает самооправдания. Но, умоляю, не лги себе. Я-то могу проанализировать нашу с тобой память беспристрастно. На мне ведь нет никаких пятен, они все на тебе.

Некоторое время Сенин молчал. Ему нечего было ответить.

– Послушай, – сказал он наконец. – Мы ведь сможем жить одновременно.

– Что-что?

– Жить одновременно, в разных местах. Давай поменяемся одеждой – ты вернешься к Элизе, а я останусь служить.

– Ты меня разочаровываешь. Неужели можно так унижаться, так цепляться за никчемную жизнь?

– Я не хочу отдавать эту жизнь тебе. Я не хочу умирать обворованным. Не хочу, чтобы ты решал за меня! Пусть меня убьет кто угодно и что угодно, но только не ты!

Двойник помолчал.

– Что ж, это возможно, – сказал он. – Ты сам всё сделаешь. Сможешь?

Он медленно расстегнул кобуру и достал пистолет.

– На, держи. Советую стрелять в ухо, это гарантированно быстрая смерть. Ну, бери!

Сенин не двигался.

– Ну, давай. Это просто.

Сенин медленно протянул руку и взял пистолет. Сталь неприятно холодила пальцы.

– Патрон уже в стволе. Просто приставляешь себе к уху и…

Сенин щелкнул предохранителем и навел пистолет на двойника. Тот лишь рассмеялся.

– Нет, дружок, это у тебя не получится. Ты ведь убьешь всё лучшее, что в тебе есть. Все твои мечты и надежды – они здесь. – Он приложил палец ко лбу. – У тебя просто не поднимется на это рука.

– Я никак не могу понять, – медленно произнес Сенин. – Кто ты такой? Или что ты такое? Не человек, не зверь, не клон, не робот, не растение… При этом о чем-то рассуждаешь, что-то делаешь, поднимаешь на человека руку. Кто ты такой? Кто тебе дал право?

Он почувствовал, как двойник улыбается. Просто молча улыбается, не тратя слов.

– Кто ты такой?! – закричал Сенин. – Кто ты такой!!!

– Тихо ты! – его больно двинули локтем в бок. – Не ори! Разорался!

Сенин рывком поднялся. В зале никто не спал. За стенами глухо трещали выстрелы.

– Чего ты орешь? – не унимался сосед. – Нашел, когда орать…

– О, черт… – пробормотал Сенин, растирая затекшее лицо. – Что там происходит?

– Сам не видишь? Спишь больно крепко.

Сенин прислушался. Всё так же трещали автоматы, где-то на втором ярусе «мытари» грохали ботинками по железным трапам, было слышно, что они матерятся. Потом в стену грохнуло что-то массивное, здание дрогнуло, с потолка полетел мелкий мусор.

– Пробиваются… – завороженно проговорил сосед.

– Что сидите?! – надсадно заорал откуда-то сверху один из наемников. – Не дождетесь! Сдохнете вместе с нами!

И он со злости дал наугад очередь из пулемета. Пришлось по бетонной стене, в стороны брызнули мелкие камешки. В зале одновременно вскрикнули несколько десятков человек.

– Чертовы уроды, – пробормотал Сенин, стряхивая с головы бетонное крошево.

В следующую минуту к нему пробрался Хэнк.

– Вот ты где… Я тебя без бороды еле нашел.

– Забудь про бороду.

– Слушай, это ведь штурм, да?

– Похоже.

– И что нам делать?

– Ничего. Держись рядом, будь ко всему готов. Где Яцес?

Сенину было неловко, что он проспал начало штурма. Поэтому лицо у него сделалось преувеличенно деловитым, а голос – командным.

– Сейчас найду, – пообещал Хэнк. – Будь здесь, ладно?

– Ладно. Давай только быстрей.

На лестнице послышались крики. Сверху бежали, ужасно торопясь, трое «мытарей», двое из них волокли тяжелый пулемет со станиной. Один, дав очередь в потолок, отогнал людей от ворот, остальные начали устанавливать пулемет прямо напротив входа.

– Черт, этого еще не хватало! – процедил Сенин.

– Прошу вас, перестаньте называть его имя, – услышал он голос отца Анатолия. – Мы и так сейчас в руках дьявола, а вы то и дело его зовете.

– Хуже не будет, – раздался другой голос. Это была женщина, та самая, в летном комбинезоне. – Когда мужчина поминает черта, он готов бороться. Когда кричит «О, боже!», значит, всё, надеяться не на что. Дальше он будет вопить «Мама!».

– Неправильно это, – мягко сопротивлялся священник. – Дьявол нам не поможет. Только именем господа спасается человек. Только в добре истинная сила.