Шрифт:
— Что ты, что ты, Ефимовна, мигом прибежит…
Едва Зинаида вошла в переднюю, мать выскочила из кухни, огорошила:
— Зинушка! У Ефимовны племянник приехал из госпиталя — ждут тебя. Он воевал под Брестом. Может, что знает про Николая.
— Под Брестом? — переспросила Зинаида и замерла, глядя на мать неверящими глазами.
— Ну, чего примерзла к полу-то? Иди же скорей. Ждут.
— Иду, иду! — сказала Зинаида, не в силах собраться с мыслями, и, подталкиваемая матерью, вышла за дверь.
«Племянник из госпиталя… значит, раненый, — подумала она, остановившись на лестничной площадке. — Мне бы переодеться надо и привести себя в порядок. И какой племянник? Уж не Никита ли Орехов? Разве у нее есть еще племянники?.. А вдруг Никита? Как же я пойду?»
Зинаида вспомнила, как тихими летними вечерами она с Никитой гуляла в городском саду. Как после, в ночной темноте, здесь, во дворе под деревьями, они целовались, обещая друг другу писать, чтоб через год, когда Никита закончит техникум, встретиться и уже никогда не разлучаться.
Она первая написала ему, но не получила ответа. Уже потом, зимой, когда она встретила Николая, пришло несколько писем с Дальнего Востока. Но тогда ее сердце уже было полонено другим, и она решила не отвечать…
«Как же я теперь к нему приду? Как буду спрашивать про Николая?..»
В этот миг распахнулась дверь, и Ефимовна, увидев ее, воскликнула:
— Зина! Ну иди же! Иди скорей. Он ждет.
Отступать было поздно. «А может, это и не Никита совсем? Ведь мама же не сказала, что Никита!» — подумала она и, поздоровавшись с Ефимовной, вошла в переднюю.
Тотчас в дверях столовой показался наголо остриженный, исхудавший парень в гимнастерке и сапогах. Только большие голубые глаза сказали ей, что это он, Никита.
Ефимовна тотчас выскользнула за дверь, оставив их вдвоем.
Никита глядел сурово и гневно. Под этим взглядом у Зинаиды похолодели руки. «Он приехал, чтобы мне отомстить», — подумала она, не зная, как себя вести.
Но вдруг суровость на лице Никиты сменилась робкой улыбкой и глаза засветились радостью и теплотой. По этому взгляду Зинаида поняла, что все прощено, что он по-прежнему любит.
Она тоже ласково улыбнулась, как улыбаются милому другу, с которым давно не виделись, и, быстро идя к нему, протянула руку:
— Здравствуй, Никита!
Он и не ожидал большего. Тетка уже успела ему рассказать, что Зинаида вышла замуж. Что муж ее был под Брестом и от него ни слуху, ни духу. «Может быть, судьба нас еще сведет?» — подумал Никита и, ласково пожав протянутую руку, сказал:
— А ты все такая же, Зина.
— Ну, какое… И ты и я переменились…
— Я-то конечно… На моем месте другой бы давно загнулся. Пробирался лесами, питался одними ягодами. Потом воевал в партизанах. Раненого меня вывезли на самолете. А ты еще лучше стала… Слышал — замуж вышла?
Это было сказано спокойно. Без малейшего намека на упрек, но Зинаида почувствовала, увидела по дрогнувшим губам, что ему было трудно и больно спросить об этом.
Ей стало жаль Никиту. В ней обострилось сознание вины перед ним. Хотелось как-то смягчить его страдание. Хотелось сказать хоть одно ласковое слово, но чувствовала, что сейчас это неуместно и может прозвучать фальшиво.
— Так получилось… — сказала она и прикусила нижнюю губу. Глаза ее потемнели от внезапно нахлынувших слез. — Ты ведь не ответил на мое письмо…
— Я его не получил. Меня же призвали в армию. А потом отправили на Дальний Восток. Я ведь писал тебе…
— Это было уже зимой, — сказала Зинаида и покраснела.
— Меня везли туда больше двух месяцев. И был карантин…
— Ну, что же об этом, — вздохнула Зинаида. — Теперь уж ничего не изменишь.
— Может, ты и не любила меня совсем? — сурово спросил Никита.
В душе Зинаиды вмиг воскресли, в одно мгновение пронеслись воспоминания счастливых дней. Она незаметно смахнула слезу и гордо выпрямилась:
— Нет, Никита. Я очень, очень тебя любила.
— А потом вдруг… — едко, со злостью заговорил он и осекся.
— Потом… какое-то наваждение… Нет, ты лучше не спрашивай… Не могу тебе объяснить… Не могу…
— Я только хотел знать: любила ты или это просто была игра?
— Никита! — вспыхнула Зинаида. Глаза ее сверкнули. — Как ты можешь? Я немедленно уйду.
— Ну, ну, извини, Зина… Не буду… — И, немного помолчав, сказал: — Ты ведь пришла не за тем, чтоб повидать меня, а спросить о муже?