– Да, всю ночь болтали. Он совсем безбашенный, этот твой приятель.

– Слушай, я его никогда не видел. Но он здорово шарит в интернете.

– Ага, я заметила. Спустил целую цифровую свору с сайта под названием 4chan.

– Знаю такой сайт. Он мне про него писал. Какое-то время назад они умудрились вычислить сетевого педофила и сдали его полиции.

– Нехило… То есть что-то хорошее они тоже делают.

– По-моему, тут дело не совсем в морали. Скорее они радостно доказывали свое превосходство над полицией.

– Может, они и правы. Может, действительно изменят… общество, или политику, скажем так. Общее соотношение сил.

– Ты хочешь сказать, что интернет позволит создать настоящую демократию? Я иногда тоже об этом мечтаю. Но власть всегда давит любую контркультуру, контрвласть. Это закон.

Она помешала сахар в кофе, принесенном официанткой, и, прежде чем положить ложечку на стол, облизала ее. Перед его глазами вдруг возникла картина, как Марианна сосет у Готье, и он потряс головой. Пора прекращать об этом думать, в самом деле.

– По крайней мере, это мне прямо по теме. – Увидев вопросительное выражение на лице Кристофа, она пояснила: – Диплом пишу, о понятиях зрелища у Дебора и симулякра у Бодрийяра применительно к интернету.

Слово “симулякр” немедленно навело его на мысль о симуляции, и он спросил себя, симулировала ли она на видео. Потом постарался сосредоточиться на том, что она говорила, но получалось плохо, потому что на ней была белая, почти детская маечка, слишком узкая для ее грудей; им явно было под ней тесно.

– Идея в том, что современная реальность превратилась в зрелище. Не в смысле праздника, а в смысле искусственности. Теперь важна не реальность сама по себе, а некая совокупность знаков. Наше поколение, например, знало не войну, а только телезрелище войны, вроде прямых включений войны в Ираке. Даже мой порнушный ролик сюда укладывается. Я знаю, что это не моя сексуальность. Сам факт, что в тот день мы решили сниматься, извратил все. Естественно, я старалась подобрать самый выгодный для себя угол съемки. Возникает иллюзия, что схвачено мое самое личное, естественное. А порноролик – это всего лишь порноролик, он отсылает только к самому себе. Бодрийяр писал, что реальный мир исчез, вместо него возникла гиперреальность, симулякр реальности. Мы покупаем мебель, имитирующую дерево, и ставим на нее искусственные растения. Что мне интересно, это что большинство людей считает интернет виртуальным пространством, тогда как он едва ли не реальнее самой жизни. Виртуален не web, виртуальным стал реальный мир.

Она на мгновение замолчала, уставившись в пустоту, и Кристоф решил, что она размышляет.

– На самом деле то, что Поль объяснял мне ночью, полностью ложится в мою теорию. Сегодня утром я зашла на 4chan. Поскольку мир превратился в гигантское множество символов, они взрывают эти символы, извращают их. Например, Шоа – это не лагеря смерти, какими они были в реальности. Это уже концепт, символ абсолютного ужаса. Так вот, на 4chan они над этим издеваются. Вовсе не из антисемитизма. Но чтобы разоблачить его символический аспект, лишить его содержания. Дебору, думаю, очень бы понравилось.

Она повернулась к Кристофу:

– Я тебя еще не совсем задолбала, а?

– Э-э… Нет. Но можно тебе задать нескромный вопрос?

– Валяй.

– А ты работать кем собираешься?

Она расхохоталась:

– Никем. Ну, то есть без понятия. Я хочу написать диссертацию, хочу, чтобы у меня было время подумать. Вырастить некое размышление о мире. По возможности дома и в пижаме. К несчастью, ни одно объявление центра трудоустройства под это не подходит. На самом деле мне нужно найти способ разбогатеть, не работая. По-моему, надо что-нибудь придумать. Вроде “Монополии”.

– Придумаешь – скажи, мне интересно.

Кристоф посмотрел на дисплее телефона, который час. Пора было идти. Его инструкции относительно Люка Марианна небрежным жестом отмела:

– Все норм, я подрабатывала бебиситтершей, не парься.

Офис Жан-Марка Де Лассаля находился в соседнем доме. Он вошел в довольно холодный холл и дал свое удостоверение личности администраторше, а взамен получил магнитную карточку. Первый раз он приложил ее к считывающему устройству, чтобы пройти через турникет, точно такой же, как в метро, второй – чтобы вызвать лифт, третий – чтобы лифт зарегистрировал нужный этаж. Выйдя из лифта на шестом и не зная, в какую сторону свернуть, он задал вопрос проходившей мимо женщине, и та направила его в конец коридора. Там секретарша велела ему минутку подождать, указав подбородком на ряд из четырех кресел в углу. Кристоф сел и еще раз просмотрел почерпнутую из гугла информацию о Жан-Марке Де Лассале: родился в 1947 году, окончил Высшую школу политических наук, зять крупного регионального газетного магната, который и приобщил его к этому ремеслу; далее – безупречная карьера, запустил несколько журналов, в меру новаторских. В бизнесе имеет весьма прочную репутацию. Любит вино и виски, дважды женат, время от времени не брезгует анекдотами. Иногда говорит, что жалеет о тех временах, когда печатные органы еще не были отданы на откуп бухгалтерам и таблицам Excel, но слывет знатоком того, как сделать инвестиции рентабельными.

Дверь кабинета открылась, и оттуда с широкой улыбкой выкатился маленький пухлый человечек:

– А! Месье Гонне! Заходите, я вас жду.

Они обменялись крепким дружеским рукопожатием.

Кристоф подумал, что начало неплохое.

Лассаль указал ему на кресло напротив письменного стола, и он сел.

– Знаете, я очень рад вас видеть.

Кристоф почувствовал, что не то польщен, не то растерян.

– Э-э… Я тоже.

Как-то все слишком просто, подумал Кристоф. Такое впечатление, что через пару минут Лассаль вытащит чековую книжку и, благодушно похохатывая, вручит ему чек на 100 000 евро.