У меня было два варианта ответа, и я не собиралась выбирать тот, в котором предполагалось дать волю раздражению, но уверенный тон нового Остина и его сходство с моим Остином слишком сильно бесили меня. Почему в школе он ведет себя так, точно мы не знакомы, а наедине становится настоящим, милым и таким знакомым?

– Ну, я тебе тоже нравлюсь, судя по всему, - выпалила я, - но ты слишком боишься признать в этом даже самому себе, - улыбка на лице Остина медленно увяла. – Тебе нравится со мной общаться, но ты так трясешься за свою репутацию, что разговариваешь со мной лишь тогда, когда рядом никого нет. Зато если рядом твои друзья, ты поддерживаешь их шутки и смеешься вместе со всеми, а наедине снова ведешь себя, как ни в чем не бывало. Парень, который не может играть в лакросс по вине сбившей его девчонки, не стал бы разговаривать с ней и предлагать свою помощь, если только она ему не симпатична. Не говоря уж о том, что ты подъехал именно к той остановке, на которой я стояла, мистер Сыщик, - меня понесло. – Мне лишь хочется, чтобы ты понял – необязательно вести себя, как придурок, чтобы тебя все любили.

С каменным лицом Остин остановил машину.

– Мы приехали, - он смотрел прямо перед собой, и я только теперь заметила железные ворота студии.

– Да. Пожалуй, мне пора, - теперь я говорила куда мягче, чем пару мгновений назад. – Спасибо, что подвез, - я выбралась из машины, забрав костыли, и уже собиралась закрыть дверь, когда услышала голос Остина.

– Наверное, это именно я за тобой следил, а не наоборот, - произнес он, и у меня внутри все перевернулось. – Но от осознания этого мне легче не становится. У тебя все звучит так легко, а я пытаюсь…

Он замолчал на полуслове, глядя на меня, и я подавила порыв броситься ему на шею. Это не поможет, Кейтлин. Это не поможет. Вместо этого я лишь перехватила костыли поудобнее.

– Пытайся, - и, тихо сказав одно-единственное слово, я пошла к воротам, не оглядываясь назад.

После этого моя уверенность медленно, но верно стала таять. Студия звукозаписи «Дел семейных», давно мне знакомая, выглядела совершенно не так, как мне помнилось. Теперь вместо плакатов разных сезонов на стенах висели огромные фотографии Алексис Холден. Алексис выигрывает «Эмми»! Алексис снимается в очередной сцене! Алексис плавает с дельфинами!

Какая мерзость.

С Остином я еще могу как-то уладить дела, но что делать с целой съемочной группой и сериалом?

– Кейтлин?

Незнакомая мне женщина сидела за стойкой регистрации, в упор глядя на меня. А где же Пэм?

– Тебя ждут в гримерной, ты сможешь туда дойти на костылях?

– Конечно, - если гримерная по-прежнему там, где и была в моем настоящем мире, я без проблем найду дорогу.

– Должна предупредить: она в НЕВЕРОЯТНОМ настроении, даже для нее, - женщина понизила голос. – Постарайся делать все хорошо. Говорят, даже Том прячется у себя в офисе.

Она говорит об Алексис? Звучит не слишком-то вдохновляющее.

Я поковыляла через холл по направлению к гримерной. С каждым шагом ностальгия и грусть захватывали меня все больше. Мне хотелось остановиться у каждого из снимков, чудом сохранившихся на стенах, разглядеть каждое лицо на них. Я так давно не была на студии, и даже не понимала, как мне этого не хватало. Звуки, запах краски (на стенах часто рисуют что-нибудь), знакомые выбоинки в плитках пола – как же я скучала без студии!

И как же я тосковала по работе!

Наверное, с тех пор, как я была на студии – не именно этой, а вообще – в последний раз, прошли недели. Сложно подсчитать точнее, когда ты находишься в параллельной вселенной, но все же мне казалось, что последний раз я стояла на съемочной площадке очень, очень давно. «Маленькая рыбка» и ее декорации, примерки гардероба моей героини, строчки текста, ланчи с Мэтти и Скай в кафетерии, мармеладные мишки из магазинчика на студии…

Мне было плохо без моей сумасшедшей и чересчур загруженной голливудской жизни.

Не будь моя лодыжка сломана, я бы непременно пнула себя за то, что мечтала убраться от Голливуда подальше. Теперь я хочу вернуть все на круги своя. Ведь актерство – это маска, которую ты надеваешь, а затем разыгрываешь жизнь, не принадлежащую тебе. Сняв маску и сбросив образ героя, ты становишься самим собой, и сериальные проблемы тебя больше не касаются. А в жизни так, к сожалению, нельзя.

Я глубоко вздохнула. Теперь у меня два варианта: разреветься прямо здесь и начать сокрушаться по поводу жестоких поворотов судьбы, либо же все-таки отправиться выполнять работу, ради которой я сюда пришла.

В конце концов, я ведь на студии. На студии «Дел семейных». Да, я хочу домой, но, учитывая, что мой дом больше не в полном смысле мой, на студии не так уж и плохо. Здесь кипит жизнь, все счастливые, и…

Ладно, на самом деле, ни один встретившийся мне по пути человек не выглядел счастливым. Кто-то был обеспокоен, кто-то расстроен, кто-то даже напуган, а кто-то… Погодите, это что, чей-то крик? Похоже, кричат в гримерке. Я замерла у самой двери, чтобы выяснить, кто же так разбушевался.