– Прости? – переспросил Дмитрий.

– Нравится! – не выдержала я, выкрикивая этот гребаный глагол. – Что еще ты хочешь услышать?

На губах парня расцвела улыбка.

Такая нелепая и немного глупая, но счастливая…

– Ты же называла меня по имени, - попробовал возразить Беликов.

– Дмитрий… - начала я и лишь затем заметила, что и сейчас его так назвала.

Дерьмо!

Парень еле сдерживался, чтобы не рассмеяться и я его отлично понимала, потому что прекрасно осознавала, что выглядела в данный момент неимоверно глупо.

– А почему не «Дими», «Димка» или как еще девушки любят сокращать имена? – полюбопытствовал Беликов.

Я поморщилась. Нет, иногда, каюсь, в мыслях я называла его подобными сокращениями, но вслух – это совсем другое дело.

– Это как-то… неправильно, - произнесла я. – Полное имя звучит торжественно, а краткие напоминают жалкие подобия.

Продолжая улыбаться, Беликов сделал ко мне пару шагов, и в следующую секунду прижал мою скромную персону к себе.

– Знаешь, это сейчас волшебно прозвучало… - прошептал одноклассник.

Плохо соображая, что делаю, я поднялась на цыпочки, приближаясь к лицу Дмитрия, и осторожно его поцеловала.

Несмело.

Слабо.

Но доверчиво.

И он ответил со всем свойственным ему напором, словно даря тепло и защиту, радость и любовь…

Вцепившись руками в толстовку Беликова, прикрыла глаза, стараясь запомнить этот момент, запомнить навсегда.

Вот руки Дмитрий оказались у меня на спине, а вот они поползли ниже, лаская, будто помечая территорию.

– Э, нет, на интим я не подписывалась, - послышался голос матери.

Моей, черт возьми, матери.

Резко отступив от Беликова, повернулась ко входу в гостиную и встретилась с хитрым взглядом Джанин.

– Скажи спасибо, что отец не видел, иначе одному молодому человеку досталось бы, - хохотнула родительница.

Однако она тут же помрачнела, как и всегда при упоминании Эйба.

Я же не могла не сказать:

– Скорее всего, досталось бы как раз папочке.

У меня в памяти все еще были те два удара Дмитрия.

Джанин пристально глянула в мою сторону, словно рассчитывая услышать подробности, но затем опомнилась и позвала все же нас пить чай.

Однако, как выяснилось, мама сильно преуменьшила, когда назвала шикарнейший ужин “чаем”.

Я и сама была в шоке, когда на столе появилась картошечка, курочка, салатик… стремно выглядящий салатик с темно-фиолетовыми вкраплениями, но все же…

– Ты кушай-кушай, - произнесла Джанин, усаживаясь напротив Дмитрия и пододвигая к нему тарелку.

Пока ошеломленный Беликов поедал все, что ему подсовывала моя щедрая родительница, я пыталась прийти в себя и понять, когда у моей матери проснулась любовь к кулинарному искусству.

Когда же моя скромная персона протянула руку, чтобы и себе картошечки положить, ее по этой самой руке и стукнули.

– За что?
– возмущенно спросила я у Джанин.

Продолжая улыбаться, женщина ответила:

– А тебе в форме нужно быть.

То есть скармливать мне подаренные мужчинами конфеты - это нормально, а дать дочери поесть после длительной (в некоторой степени) поездки на автобусе - это уже вредно, да?

Однако на мое недовольное пыхтение мать не реагировала и продолжала с удовольствием смотреть на трапезничающего Беликова.

– И что в этом такого?
– поинтересовалась я у матери, намекая на ее странное поведение.

Потому что это было реально странно - так пристально следить за незнакомым, в целом, парнем.

– Я думала, ты себе никогда парня не найдешь, - тоже тихо отозвалась родительница.

Только что откусивший приличный кусок мяса Дмитрий даже подавился.

А подслушивать нехорошо, вот!

Тем временем Беликов сделал вид, что увлечен едой и наши разговоры его совсем не касаются, а мама продолжила:

– Теперь надо предстать в лучшем свете.

А перед кем, собственно, требовалось выпендриваться?

Перед Дмитрием?

Не смешите меня!

Этот парень видел, как я плачу. Он стал свидетелем моего позорного вылезания из шкафчика в раздевалке. Боже, да он гонялся за мной по всей школе, пока я удирала от него быстрее, чем заяц - от разъяренного волка.

– Мам, это глупо, - проговорила я уже на тон громче.

На меня сразу же зашикали.

А Дмитрий продолжал жрать. И где здесь справедливость?